Зак, должно быть, услышал, как Салли подъехал к дому, поскольку, когда пикап остановился, Зак уже стоял в дверях сарая и вытирал руки тряпкой. Зак – брюхо свисает над ремнем, вихор торчком – был в засаленных джинсах и заношенной клетчатой рубахе. Салли часто думал о том, что если бы слова “олух” не существовало, его непременно следовало бы придумать для описания Зака. Из машины Салли не вылез, и Зак, встревожившись, подошел к нему:

– Что с тобой?

Салли поднял руку, Зак терпеливо ждал, пока он отдышится.

– Всё, – произнес Салли, израсходовав на одно это слово весь воздух из легких.

Тяжесть в груди, беспокоившая его в больнице, усилилась. Сердце то сдавливало, то отпускало, было трудно дышать. Когда Салли подъезжал к дому, его так прихватило, что он еле нажал на тормоз, но сейчас вроде прошло.

– Дай посидеть немножко.

– Сиди хоть весь день, – добродушно, как и всегда, ответил Зак – тот самый Зак, которого Салли так долго обманывал.

Последние пару недель Салли не показывался Заку на глаза: вдруг тому понадобится напарник – например, погрузить в кузов пикапа стоявший в сарае диван-кровать или сделать еще что-нибудь такое, что Салли в теперешнем его состоянии не по силам.

– Мне никуда не надо.

– Вообще-то надо, – задыхаясь, сообщил ему Салли и чуть погодя выдавил: – Рут.

Зак наклонил голову набок:

– Что с ней?

Салли вновь поднял руку, дожидаясь, пока его отпустит.

– Она в реанимации.

Зак принял это известие с таким недоверием, будто подозревал, что Салли его разыгрывает.

– Точно?

– Состояние очень тяжелое. Рой ее избил.

– Рут. – Зак почесал подбородок. – Не Джейни.

– Джейни с ней. И Тина.

– Они не пострадали?