После ужина нас пригласили выпить кофе на террасе. Мы со Стюартом задержались в холле. Касаюсь его плеча, но он отодвигается.
– Я так и знал, что он напьется и начнет все эти разговоры.
– Стюарт, все в порядке. – Наверное, он имеет в виду беседы о политике. – Мы прекрасно провели время.
Но Стюарта просто трясет от бешенства.
– Патриция – то, Патриция – се, весь вечер! Сколько можно говорить о ней?
– Успокойся, Стюарт, забудь. Все хорошо.
Он нервно ерошит волосы и старается не встречаться со мной взглядом. У меня такое чувство, что он вообще не замечает, что я рядом. А потом я решаюсь признаться себе в том, что и так осознавала весь вечер. Глядя на меня, он думает… о
Извинившись, спешу в ванную комнату.
Он провожает меня по коридору и говорит без улыбки:
– Встретимся на террасе.
В ванной, глядя на отражение в зеркале, убеждаю себя, что сегодня просто такой вечер. И как только мы выберемся из этого дома, все будет по-прежнему хорошо.
Выйдя из ванной, я прохожу мимо гостиной, где сенатор наливает себе очередную порцию виски. Проливая несколько капель на рубашку, он тихонько хихикает, и озирается, не видел ли кто его неловкости. Я осторожно крадусь на цыпочках мимо двери, но меня останавливает радостный вопль:
– Вот вы где! Что случилось, потерялись? – Он направляется ко мне.
– Нет, сэр, я… иду к остальным.
– Давай сюда, девочка. – Он обнимает меня за талию, обдавая ароматом бурбона. На его рубашке остались влажные пятна. – Как тебе у нас?
– Хорошо, спасибо, сэр.
– Ты не пугайся матушки Стюарта, она просто пытается его защитить.
– О, что вы, она… такая милая. Все замечательно. – С надеждой оглядываюсь на коридор, откуда доносятся голоса.