Фракасси, в длинной черной сутане с колораткой[144], начал протискиваться сквозь толпу. Мужчины расступались, склоняли головы в знак уважения и бормотали приветствия пожилому священнику. Фракасси признательно кивал в ответ и наконец добрался до дальнего конца помещения.

* * *

Саваттини искал в толпе знакомые лица, зная, что первейшая задача метрдотеля – налаживать связи. Он заметил троих мужчин, примостившихся под окном. Похоже, вот подходящая компания. Ему очень хотелось выпить, а они потягивали граппу. Саваттини сунул руку в карман и пересчитал сигареты. Осталось ровно тринадцать штук, до утра ему хватит.

– Господа, – он подошел к Антике, Матиуцци и Пикколо, – вы откуда?

– Из Глазго. – Пикколо протянул ему руку.

– Нет, я имел в виду Италию. Откуда вы родом?

Антика воодушевился:

– Барди. Знакомо?

– Конечно, Эмилия-Романья. Я тоже из тех мест, только с холмов.

Антика, сидевший на своем чемодане, подвинулся:

– Садитесь, садитесь.

Саваттини сел.

– Что вы обо всем этом думаете? – Он очертил в воздухе круг сигаретой.

– Я воевал за них на Мировой войне, – Матиуцци пожал плечами, – так что мне это кажется абсолютной бессмыслицей.

– А меня арестовали на кухне отеля. Я начинал свой обычный рабочий день.

– Никогда не встречал повара, который носит лакированные туфли. – Матиуцци протянул мужчинам испеченные женой таралли[145] со специями.

Саваттини усмехнулся и взял угощенье.

– Я метрдотель в «Савое». Там и живу. За время работы многое повидал и сначала решил, что меня арестовали, потому что я кое-что знаю про азартные игры, устраивавшиеся в нашем отеле. Половина кабинета Черчилля не прочь посидеть за карточным столом.

– Так напишите ему, – посоветовал Антика. – Если вы знаете этого человека, напишите ему и скажите, что это ужасная ошибка.

– Пускай играют в свои игры. Это предупреждение для Муссолини, не более того. Черчилль не потерпит шпионов и пожертвовал итальянцами, чтобы преподать урок.