— Да.

Мальчик в гневе разинув рот, уставился на Саймона.

Саймон сказал:

— Должен задать тебе один вопрос. Что ты сказала дрону?

Она растерянно молчала. Наверное, подумал Саймон, соображает, не работает ли он на власти и не совершила ли она фатальную ошибку. Все надиане постоянно жили в мучительной неопределенности, не зная точно, кому повиноваться. Многие для простоты слушались всех подряд. Это нередко оборачивалось для них заключением или смертной казнью.

— Не бойся, — сказал Саймон. — Я не сделаю тебе ничего плохого. Честно. Просто боюсь, что ты попала в беду. Пожалуйста, скажи, что ты сказала дрону.

Она ответила:

— Я говорю, ты пошел по-другому.

— Почему ты так сделала?

Это было напрасно. Когда надианам кажется, что их в чем-то обвиняют, они впадают в ступор. По одной теории, они притворяются мертвыми в надежде, что противник потеряет к ним интерес. По-другой, более распространенной, они решают, что уже мертвы, и таким образом облегчают задачу тому, кто хочет покончить с ними.

Она выпрямила спину. (Плеч у нее не было.) Посмотрела на Саймона в упор своими оранжевыми глазами и сказала:

— Я стараюсь тебе помогать.

— Почему ты захотела мне помочь?

— Ты добрый человек.

— Я не человек. Я запрограммирован так, чтобы быть похожим на доброго. Понимаешь, в какую передрягу ты, скорее всего, попала?

— Да.

— Точно.

— Да.

— Мне что-то не верится.

— Я готова уйти, — сказала она. — У меня ничего хорошего.