Что такое еще один год для здешних деревьев? За двадцать восемь лет, что я знаю об их существовании, они кажутся неизменными. Когда-то я думал о роще как о месте боли, страданий и смерти. Теперь же для меня большая честь получить ее в наследство.

Но это может быть гораздо больше. Я иду прямо к материнскому дереву и глажу его кору. На моих ладонях появляется желтый порошок, который я протягиваю А-ма, чтобы она увидела.

– Ты знаешь, что это такое? – спрашиваю я.

– Это подарок, завезенный сюда нашими матерями-кочевницами, когда они путешествовали…

– Господин Хуан считает, что это нечто большее.

Услышав его имя, она хмурится, поворачивается ко мне спиной и идет к краю обрыва. Я держу свои пожелтевшие руки перед собой и подхожу к ней. Вместе мы смотрим на горы.

– Он утверждает, что желтые нити вылечили Сяньжуна, – говорю я.

Она косится на меня краем глаза, ее взгляд намеренно избегает мои ладони.

– Мальчик умирал, когда впервые попал к нам. Любому это было понятно. Я сделала все, что в моих силах. Поила его чаем из листьев материнского дерева и давала многие другие средства. А еще я приготовила два чайных блина из листьев материнского дерева, которые господин Хуан взял для своего сына…

– Я не знала. – Я жду дальнейших обвинений.

Вместо этого она говорит:

– И ты тоже ему помогла. Не все выздоравливают на нашей горе, как ты знаешь. Ему повезло.

– А что, если он снова заболеет? – спрашиваю я.

– Каждый год, когда он приезжает, я осматриваю его. Он здоров. Если однажды он придет ко мне больным, я сделаю для него все возможное, как и для каждого жителя горы Наньно.

– А что будет, когда ты уйдешь в мир иной? Что, если один из детей Сяньжуна заболеет?

– Ты можешь…

Я не даю ей закончить.

– Я могу принять роды и помочь девушке с прыщиком. А что еще? Ты последняя женщина в нашем роду с такими навыками. И мы не знаем, почему Сяньжуну стало лучше, а многим другим не помогло. – Я даю А-ма время осмыслить сказанное. Затем добавляю: – И еще кое-что!

Я никогда не перестану уважать свою маму. Она занималась сельским хозяйством, собирала овощи и молотила рис, выращивала и забивала животных, готовила на всю семью, пряла нитки, ткала полотно, шила и вышивала. Она прошла по всем тропинкам на нашей горе. Она принимала роды, ухаживала за слабыми, больными и умирающими. Я люблю ее, и необходимость объяснять ей, что такое спутники и GPS, причиняет мне сильную боль. Для нее это такие же выдумки, как для меня когда-то электричество, телефоны и телевидение, и она с ужасом глядит на меня, когда я прихожу к своему пугающему выводу.