– Отличная шутка!

– Удивительно, как трудно заставить людей поверить в правду, – говорит мне Лео, когда мы уже идем через парковку.

Но я не удивлена. Сама так же яростно отбивалась от Джозефа, когда тот пытался открыть мне, кем был.

– Наверное, это потому, что бо́льшую часть времени мы не хотим признаваться в этом самим себе.

– Это верно, – задумчиво произносит Лео. – В чем только не убедишь себя, покупаясь на сладкую ложь.

Можно поверить, что абсолютно бесперспективная работа – это хороший карьерный путь. Можно объяснять, что не подпускаешь к себе людей, потому что ты уродка, хотя на самом деле тебя коробит от мысли о близости с кем-нибудь, потому что ты боишься, как бы этот человек не оставил у тебя в душе еще более глубоких шрамов. Можно убеждать себя, что безопаснее любить того, кто никогда по-настоящему не полюбит тебя, ведь нельзя же потерять того, кто тебе никогда не принадлежал.

Может, оттого, что Лео – профессиональный хранитель секретов, или потому, что сама я сегодня получила тяжелую эмоциональную травму, или дело просто в том, что он слушает меня внимательнее, чем все, с кем я когда-либо говорила, – не знаю точно почему, но я вдруг начинаю выкладывать ему такие вещи, в которых никогда и никому не признавалась. На обратном пути я говорю Лео, что всегда была отщепенкой, даже в своей семье. Сообщаю, что боялась смерти родителей и сомневалась, смогу ли сама содержать себя. Признаюсь, что, когда ко мне приходят сестры, меня коробит от их разговоров о том, как трудно вдвоем владеть одной машиной, о средствах по уходу за кожей «Moroccanoil» и о том, что сказал доктор Оз по поводу здоровья толстой кишки. Я делюсь с ним тем, что однажды за целую неделю не произнесла ни слова – просто хотела проверить, удастся ли мне это и узнаю ли я свой голос, когда наконец заговорю. Я признаюсь ему, что в тот момент, когда хлеб выходит из печи и я слышу, как каждая буханка хрустит и поет от перепада температур, я ближе всего подхожу к вере в Бога.

В Вестербрук мы въезжаем около одиннадцати вечера, но я не устала.

– Кофе? – предлагаю я. – Тут есть отличное место, которое открыто до полуночи.

– Если я сейчас выпью кофе, то не угомонюсь до самого утра, – отвечает Лео.

Я опускаю глаза на свои руки, лежащие на коленях. Какая же я наивная! Другая на моем месте знала бы, как себя вести, поняла бы, что это товарищество между нами вызвано делом, которое расследует Лео, и не приняла его за настоящую дружбу.

– Но, – добавляет он, – может быть, у них есть травяной чай?

Вестербрук – сонный городок, так что в кафе сидят всего несколько человек, хотя сейчас вечер пятницы. Девушка с фиолетовыми волосами, увлеченная томом Пруста, раздражена тем, что мы своим заказом отрываем ее от чтения.