Больше они ни о чем не говорили. Обе испытывали некоторую неловкость. Жоана дотронулась до ее плеча, словно говоря до свидания, и Тина осталась наедине со своим разочарованием в Арнау, моем сыночке, добровольно избравшем путь, против которого я столько боролась, прилагая все усилия, чтобы никто не мог навязать ему его. Мой сын, другая жизнь. Как и дочь Ориола, которая живет с убеждением, что ее отец – фашист, а это неправда.

Она взглянула на вырезки. Просмотрела две или три. Серия из трех очень хороших, правда слегка пожелтевших фотографий, запечатлевших площадь Сант-Элой, а может быть, Главную площадь с памятником, надпись на котором трудно было разобрать. Она подошла поближе к свету, чтобы получше разглядеть снимок. Как гласила подпись под ним, это был простой, но весьма выразительный памятник погибшим, открытый в тысяча девятьсот сорок четвертом году и почти сразу же разрушенный взрывом заложенной под него бомбы. Фотография была сделана ровно пятьдесят семь лет пять месяцев и восемь дней тому назад, и за монументом можно было разглядеть фигуры какого-то рабочего и мальчика; мальчик смотрел на камень и выглядел насупленным. Шел дождь. На заднем плане расположилась, судя по всему, влюбленная парочка: юноша обнимал девушку за талию, и, возможно, они целовались. Еще там стояло несколько мужчин в белых пиджаках, напомнивших ей музыкантов оркестра «Платерия». Они разглядывали памятник и, вероятно, со знанием дела обменивались мнениями о нем. Еще несколько человек смотрели, по всей видимости, на фотографа (Перет из дома Молинер). Это был снимок, полный интересных деталей, которые, судя по всему, ускользнули от внимания фотографа, поскольку очевидно, что главным объектом фотографии был монумент. В момент, когда фотограф сделал второй снимок, с крупным планом памятника, уже без людей, оставалось всего три секунды до рокового взрыва бомбы, которому суждено убить фотокорреспондента. Маки убили Перета из дома Молинер, который всегда голосовал за левых республиканцев, пока в этом мире еще можно было голосовать.

Третья фотография, снятая совсем в ином стиле и, очевидно, выполненная другими руками, запечатлела произведенные взрывом разрушения и властного вида мужчину, который проклинал красных коммунистов и сепаратистов, что губят наше Отечество, а люди, смертельно напуганные терактом, убегали с площади, восклицая храни нас Пресвятая Богородица. Снимок отображал также огромный кусок камня, отколовшийся от памятника и отброшенный на расстояние десяти шагов, и явственно передавал терпкий запах пороха, с помощью которого был произведен взрыв. А в нижней части фотографии – нечеткий, расплывчатый силуэт мужчины, который бежал, думая доченька моя безымянная, в какой же страшный мир мы тебя впустили.