Жауме Серральяк превратился в сграффито на стене собственного дома, лишь бы этот парень не заметил его присутствия. И тут же разозлился на себя, поскольку если кому и надо что-то скрывать, так этому чертовому лыжному инструктору, а вовсе не ему, который просто вышел выкурить последнюю сигаретку на скамейке у дома, когда его жена и дочь уже легли спать. Однако, несмотря на это, он не шелохнулся, потому что в Торене уже давным-давно все усвоили, что с обитателями дома Грават лучше не иметь никаких дел. Этот тренер и сеньора Элизенда. Обалдеть! Получается, что сеньора, эта скромница, скупившая половину земельных угодий в округе и перепродавшая их потом, как говорят, за сумасшедшие деньги, святоша, якшающаяся с капелланами, канониками и епископом Сеу, получается, что она трахается с каким-то там лыжником.

– Я не верю.

– Но я это видел своими глазами. В чем мать родила посреди площади.

– Это невозможно. Чтобы сеньора Вилабру…

– У сеньоры Вилабру такие же ноги, как у всех. А если есть ноги, то есть и сочленение между ними.

Это была своего рода декларация принципов, которую Жауме Серральяк изложил за стаканчиком карахильо в таверне Ренде этому сукиному сыну из страховой компании, который категорически отказывался признавать, что поломка распределительного вала является несчастным случаем, а не следствием аварии.

– Поверь, мне это известно из надежного источника: мне в этом поклялся один несчастный, что живет прямо напротив ее дома, ну тот, что изготавливает надгробия и всякие там штуки из камня.

– Но это невозможно.

– Очень даже возможно: сеньора Элизенда Вилабру тешится с юнцами, а потом вышвыривает их на улицу нагишом.

– Получается вроде как оргия, что ли?

– Не знаю; за что купил, за то продаю. Я даже ни разу не был в Торене; мне ни к чему, я ведь занимаюсь страхованием, понимаешь?

– Да. Но то, что ты рассказываешь, очень серьезно.

– Мне об этом рассказал человек, который живет как раз напротив ее дома. Думаю, все так и есть.

– В деревне устраиваются оргии, сеньор уполномоченный.

– Я не верю.

– Распорядитесь провести расследование.

– Не вам мне указывать, что я должен делать. Наверняка это всего лишь наговоры кого-то, кто хочет ей навредить. Эта женщина очень, очень…

– Уверяю вас, мне это известно из достоверного источника. Из очень надежного источника.

– Как уполномоченный представитель, я считаю себя обязанным просить вас провести расследование, сеньор.

– Если все так серьезно, как говорят… – Озабоченное постукивание карандашом по столу.