Тина перебрала другие вырезки. Материал был очень интересный. Он не имел никакого отношения к книге, над которой она работала, но зато, несомненно, был связан с Ориолом. Огромное тебе спасибо, Жоана, подумала она, глядя на дверь канцелярии.

35

Весеннее небо, чистое, яркое, блестящее; колючие, как иглы, звезды пытаются объяснить Жауме Серральяку, что их световое послание невозможно разгадать, слишком уж оно древнее и далекое. Но Серральяк не обращает никакого внимания на звезды. Он рассеянно взглянул на созвездие, похожее на латинскую букву «m», не подозревая, что Кассиопея была виновницей семейного несчастья, когда, движимая гордыней, похвалилась, что ее дочь Андромеда превосходит красотой нереид. Это самих-то нереид! Неслыханная дерзость. И вот теперь она неподвижно застыла на студеном небе вместе со своим супругом Кефеем, рядом с Андромедой и ее возлюбленным и спасителем Персеем. Сколько страстей над головой Серральяка, сколько наказаний, оборванных ударом ножа судеб. А он равнодушно смотрит на небо и спокойно докуривает последнюю сигарету, ломая голову над тем, как, черт возьми, правильнее составить заявление на второй кредит, чтобы залатать возникшие после ремонта грузовика прорехи в бюджете. Дрожа от холода, он застегнул молнию своего толстого свитера до самого горла.

Анемичная лампочка на этой стороне площади окончательно погасла, как в далекие дни его детства, когда отряды маки или группы охваченных страхом мужчин, женщин и детишек – полные ужаса глаза и заиндевелые косички, – трепеща от непредсказуемости бытия, брели по тайной тропе к школе, где они могли несколько часов передохнуть на пути своего нескончаемого странствия в неизвестность. Правда, Серральяк об этом даже не догадывался. Сидя за своей партой в левом ряду, у стены, он внимательно разглядывал карты, которые помогали ему предаваться мечтам, и представлял, как гребет, поднимаясь вверх по синей, с зеленой каймой, ленте Амазонки, и, достигнув коричнево-белой зоны, истока великой реки, издает такой мощный крик, что он разносится по всей Америке, от Берингова пролива до Огненной Земли.

– Что случилось, Жаумет?

– Просто… у меня голова кругом идет от Амазонки…

– Почему это?

– Ну, представляете… сколько в ней уместилось бы Памано. Или Ногер.

Ориол смотрел в синие глаза Жауме Серральяка, пытаясь увидеть в них его суть. Возможно, это единственный из его учеников, кто постоянно размышляет, единственный, кто в другом месте и в другое время мог бы добиться больших успехов в науке; но в Торене, если только его отец не решит иначе, он будет изучать мотыгу, траву, корову, овцу и, если немного повезет, разведение тяглового скота, за которым большое будущее, поскольку все мулы и ослы были реквизированы во имя военных целей. А возможно, он будет изготавливать могильные плиты и кровельную черепицу вместе со своим отцом, Серральяком-каменотесом.