– Его отец был алькальдом во время войны. Он ненавидит мою мать.

– Почему ты думаешь, что он ее ненавидит?

– Да всякие там деревенские делишки.

– Да нет, дело в другом. – Газуль всегда хорошо информирован. – Бринге хочет открыть горнолыжный центр.

– Да ты что? И где?

– Рядом с Тука-Негрой.

– Вот сукин сын; надо срочно действовать.

– Ты обрабатывай шведов, о Туке позаботится твоя мать.

– Первая фотография, которую я сделала этим фотоаппаратом, – это портрет моей любви.

– Спасибо. Мне бы хотелось, чтобы эта любовь с годами становилась все больше и сильнее.

– Это зависит только от нас, Жорди. Я знаю, что ты благородный и верный человек, и хочу быть достойной твоей любви.

Аминь.

В течение трех или четырех следующих лет Бог, которого, согласно старой Вентуре, не существует, не пожелал больше играть и не сводил этих людей в одном месте. Так что они свободно разбрелись, стремясь осуществить свои надежды и чаяния. Той суровой зимой Марсел Вилабру, с каждым разом игравший все более заметную роль в управлении АО «Вилабру Спортс» и ставший совладельцем Тука-Негры, находился в Страсбурге.

– …Это не одно и то же, совсем не одно и то же. Это, как тебе сказать, это… В общем, понимаешь, я очень люблю свою жену, но это совсем другое. Это разрядка, которая никому не приносит вреда и которую я вполне заслужил, если принять во внимание самые разные вещи. Уже два, да что там, уже больше…

– Послушай, курносик, я только спросила, женат ли ты.

– Но, видишь ли, я просто хотел объяснить тебе…

– Я просто так спросила.

– Ага.

– Увидишь, тебе понравится.