Сегодня я не мужчина

Сегодня я не мужчина

— Нам нужно кое-что обсудить по-семейному, — сказал Сэм.

Это было вечером накануне его поспешной бар-мицвы. Через двенадцать часов должна была начаться доставка блюд для праздничного стола. И немного спустя ожидались те немногочисленные родные и друзья, что смогли принять приглашение, отправленное за столь недолгое время до события. А потом он станет мужчиной.

Макс и Бенджи сели на кровать Сэма, ногами упершись в пол, Сэм же устроил свои девяносто два фунта в любимом крутящемся кресле — любимом за то, что диапазон его движений давал ощущение могущества, и любимом за то, что прежде оно принадлежало отцу. Экран стационарного компьютера Сэма мерцал — через Синай двигалась армия.

С родительским тактом Сэм изложил соответствующую возрасту слушателей версию событий вокруг отцовского телефона и сделанные им — из обрывков разговора, подслушанного Максом в машине, из рассказа Билли, что-то видевшей на конференции "Модель ООН", из собственных наблюдений — выводы об отношениях их матери с Марком. ("Я не понимаю, что здесь такого, — сказал Бенджи. — Люди все время целуются, и это же хорошо?") Сэм пересказал, что подслушала Билли из разговора-репетиции их родителей (это подтверждалось сведениями, которые разнюхал Макс) и что сообщил ему Барак о решении их отца отправиться в Израиль. Все знали, что Джейкоб солгал, сказав, будто Джулия ночевала на объекте реконструкции, но в то же время они чувствовали: он и сам не знает, где она на самом деле была, потому никто об этом не заговаривал.

Сэм частенько фантазировал, как убивает братьев, но бывало, представлял и как он их спасает. Эти два противоположных стремления его раздирали с тех пор, как у него появились братья. Теми же руками, на которых качал маленького Бенджи, Сэм хотел переломать ему ребра, и острота этих сосуществующих импульсов определяла его братскую любовь.

Но не теперь. Теперь он хотел только нянчить их. Теперь в нем не было ни собственничества, ни ревности к их успехам, ни обжигающей беспредметной досады.

Когда Сэм добрался до кульминации — "Скоро все изменится", — Макс расплакался. Сэм инстинктивно хотел было сказать: "Смешно, смешно", но возобладал более сильный рефлекс, и он произнес: "Понимаю, понимаю". Когда расплакался Макс, расплакался и Бенджи — как будто переполненная емкость излилась в другую переполненную емкость, переполнив ее.

— Дело дрянь, — заключил Сэм. — Но все будет нормально. Мы просто не позволим, чтобы это произошло.

Бенджи проговорил сквозь слезы: