– Да, да! – хрипловатым от вынужденного молчания голосом подтвердил Викентьев. Кочкин кивнул, когда Сергей посмотрел на него.

– Итак, молодой человек, откуда взялся в вашем подвале второй или первый труп? Вы можете объяснить?

– Вот этого я не знаю, – тяжело сглотнул Протасов. – Могу только сказать, – он забегал глазами, – что труп уже там был, когда мы с Николаем втащили туда Новоароновского.

– Неужели тело управляющего было таким тяжелым, что его пришлось тащить волоком?

– Да, с виду-то небольшой, а тяжелый… Дворник, тот полегче был, хоть и выглядел крупнее…

– Так вы, значит, и дворника в подвал втаскивали?

– Да, то есть нет! Я… – Сергей задергал головой, точно в петлю попался, он уже все понял. – Мы его просто переносили с места не место…

– С кем вы переносили его с места на место?

– Что? – Глаза гимназиста покраснели и заслезились.

– С кем вы второй труп переносили?

– С Никитой!

– С Никитой? Но ведь вы спускались в подвал вместе с Николаем!

– Ну да, с Николаем!

– А с кем переносили тело дворника, с Никитой или Николаем? – Взгляд начальника сыскной начинал приобретать обычную при допросах твердость. Фома Фомич уже не прятался за простоватыми улыбками, он прямо смотрел на покрасневшего, потного гимназиста. Не было в этом взгляде ни доброты, ни сочувствия, а только холодная, стальная решимость.

– С Николаем, я просто оговорился, мы переносили тело дворника с Николаем…

– А зачем?

– Ну, подальше от входа, чтобы на него никто не наступил и прислуга не обнаружила…

– Так, – начальник сыскной энергично помассировал лицо, – когда вы перенесли труп дворника, после того как спустились в подвал с телом Новоароновского или до того?

Вопрос фон Шпинне поставил Сергея в тупик. Гимназист долго думал, уставившись себе под ноги, потом поднял голову и едва слышно, коротко и пугливо, переспросил:

– Что?