Они прошли сгоревший на обочине грузовик. В кабине оставался мёртвый водитель. Шуршал бетон под ногами детей. На флангах ухали танки. Лемнер был покорён. Он был вмурован в громадный мир, который, как ледник, нёс его к Величию. Эта бетонка с осколком снаряда, мёртвым водителем, раздавленным зонтиком, дорога, по которой он вёл на убой сына, была дорогой к Величию. С неё не свернуть, не вымолить другого пути. Он обречён на Величие. Обречён на чудесное обретение сына и на его утрату. Утрата сына последует через минуту, когда они дойдут до второго грузовика с расплющенной кабиной. Каждый шаг к грузовику приближает к Величию, приближает к утрате сына.

— Батальон! — длинно, певуче скомандовал Рой. — Строевым шагом, вперёд марш!

Дети выпрямили маленькие стройные тела, подняли подбородки и в лад зашлёпали по бетону, молодецки выбрасывали ноги, слушали командира.

— Раз, два! Раз, два! Левой, левой! — вскрикивал Рой, прижимая к виску ладонь, браво шагая за Лемнером.

— «Штык»! Я — «Пригожий»! Огонь не открывать!»

Выстрелов не было. У второго грузовика батальон «Тятя» всем воробьиным множеством вспорхнул с бетонки, осел в снегах, открывая путь штурмовым подразделениям. Помчатся бэтээры с пехотой, покатят танки, высотка вскипит, взбурлит боем.

Лемнер не знал, что украинские офицеры с биноклями, снайперы с оптическими прицелами, миномётчики, развернувшие на крыше позиции, пулемётчики, обложенные мешками с песком, — все они, увидев идущих по бетонке детей, детские под касками лица, замёрзшие, сжимавшие автомат руки, ужаснулись зрелищем идущих на пулемёты детей. Они сошли с ума, побросали позиции и бежали, и только молодой офицер-очкарик, дрожа, уложил на подоконник снайперскую винтовку, увидел в прицел расцветший в снегах подсолнух и нажал на спуск.

Одинокий выстрел тихо стукнул в тумане. Рой упал. Батальон, огибая сгоревший грузовик, шарахнулся с трассы и увяз в снегах.

Лемнер стоял, держа на руках мёртвого сына. Мимо скользили бэтээры, ссаживали у высотки пехоту. Коряво катили танки, и механик-водитель в прорезь видел, как одинокий человек держит на руках ребёнка, и голова ребёнка горит, как свеча.

К ночи квартал «Дельта» был взят, и в храме состоялось венчание. Окружённый тёмными высотками, храм казался огромным рыхлым сугробом. Вспыхивали зарницы артиллерии, озарялись колонны, фронтон, яйцевидный, с остатками позолоты, купол. На заснеженной площади темнели трупы. Их было множество, украинцев и русских, павших в атаках вокруг храма. В стороне догорал бэтээр, под чёрным коробом истлевала резина, наполняя сырой воздух зловонием. Над высотками висели жёлтые осветительные бомбы, тихо снижались на невидимых парашютах.