— Прости, Вава, прости!

Вава хмуро кивнул. Красавица проститутка Матильда, её солнечные рыжие волосы. Душистые, они пролились ему на голую грудь. Узкоглазый, похожий на монгола дизайнер просил кортеж проституток. На поляне столбы, догорающие, костровища. У обугленного столба, прикрученное проволокой липкое, красное, пахнущее горелым мясом. Всё, что осталось от Матильды. Они с Вавой шли по номерам пансионата. Валялись пьяные от кокаина дизайнеры. Они с Вавой всаживали ножи в хрустящие груди. Щекастый, с мокрыми щёлками, чмокающим ртом монгол. Лемнер бил ножом под разными углами, проталкивая остриё до сердца, а потом обрезал толстые резиновые губы монгола, кинул ему в голый пах. Монгол улыбался белозубым, безгубым ртом.

— Прости, Вава, прости! — Лемнер бессмысленно барабанил пальцами по карте квартала «Дельта», будто перебирал нарисованные высотки и искал среди них церковь. Не находил. Церковь пропала.

— Мы вот что, Рой, — заторопился Лемнер. — Мы вот что! В Москве, в штабе, доклад руководству. Очень важный доклад! Сейчас же отправляйся в Москву, прочитай доклад, на предмет ошибок. Понял? Выполняй!

Рой молчал. Молчали дети, облачённые в пятнистую форму. Молчал Вава.

— Я не поеду, — сказал Рой, опустив голову. Лицо пропало. Перед глазами Лемнера распушился рыжий шар волос, таких же жарких, как у Матильды.

— Выполняй! За неподчинение трибунал!

— Я не поеду в Москву. Иду со всеми в бой.

Лемнер вдруг ослабел. Он сдался. Был бессилен вырваться из жестокого завитка, куда вильнула его жизнь и билась там, как попавшая в петлю куропатка.

— Хорошо, — сказал он чуть слышно. — Приготовиться к атаке.

Туман поднялся и висел над высотками. Бетонная трасса мутно темнела, через пустырь вела в квартал. Высотки молчали. Грохотало на окраинах Бухмета. На левом фланге атаковали псковские десантники, на правом наступали чеченцы. Лемнер шёл без бронежилета и каски, переставлял негнущиеся ноги. Стопа опускалась на бетон рядом с осколком снаряда, вырванным из танка лепестком железа, нелепым, раздавленным колёсами зонтиком. За ним шли бойцы батальона «Тятя», в налезавших на глаза касках, тяжких бронежилетах, с укороченными, для ближнего боя, автоматами.

— «Штык»! Я — «Пригожий»! Готовь две роты! Пойдёшь за мной! Я — «Пригожий!» Как понял меня, «Штык»?

Следом за Лемнером шёл Рой, без каски, с пышными волосами, горевшими, как свеча, окружённая туманным свечением. Лемнер ждал, когда в окнах высотки заискрят пулемёты, полыхнут миномёты, и батальон «Тятя» весь поляжет, срезанный пулями, перепаханный минами. Но высотка молчала.