Философ Клавдиев настаивал, что «русская идея», отшлифованная на наждачном камне украинской войны, обретает в лице Лемнера эпический образ богатыря. Русское богатырство в Лемнере продолжает славный перечень богатырей — Ильи Муромца, Микулы Селяниновича, Добрыни Никитича, Алёши Поповича, а также святых князей Дмитрия Донского и Александра Невского.

Писатель Войский опубликовал первую главу романа, писанную на броне. В главе подробно изображался страус, его твёрдые каменные ступни, белоснежный плюмаж хвоста и надменная голова, напоминавшая Ивана Артаковича Сюрлёниса.

«Железный поход» на Москву сопровождался множеством комментариев, прогнозов, восторженных реляций. Вся Россия склонилась над картой, отмечая красными флажками путь Лемнера к Москве.

Он сидел в командирском люке, в танковом шлеме. Рядом гибко гнулся стальной хлыст антенны. Ветер высекал из глаз огненные слёзы. Длинными искрами они летели в поля, и в полях сверкало, трепетало, ликовало. Огромная страна звала его, раскрывала дали с великими городами, могучими хребтами, бескрайними реками. Страна ждала его, выкликала, берегла для него океаны, дебри, святыни. Возносилась к высотам и низвергалась, полнилась праведниками, вождями, святыми, злодеями, мучениками, мудрецами, поэтами. Ожидала, что неизбежно, неотвратимо явится он и примет эту страну для её долгожданного преображения. О преображении вещали волхвы, молились пустынники, мечтали поэты, поднимались на дыбу герои, восходили на трон цари. Оказывались недостойными трона, неугодными загадочной стране. Падали с трона на плаху. Страна ждала завещанного царя. И этим царём оказался Лемнер, еврейский мальчик, дитя иной земли и истории. Он бросил семя обетованной земли и волшебной истории в русские снега. Теперь он мчался в Москву на иссечённом осколками бэтээре, чтобы совершить великое осеменение. Сольются две истории, два народа, две мистические судьбы. В Успенском соборе, среди грозных фресок и драгоценных лампад Патриарх возложит на Лемнера золотую корону. Мех горностаевой мантии заструится по каменным плитам. Хор ангелов восславит мгновение великого осеменения.

Лемнер мчался к золотому венцу, исполненный благоговения, небывалого могущества, веры в своё вселенское предназначение. Его разум распахнулся безгранично, его душа обнимала весь мир, он испытывал несказанное счастье.

В ларингофоне захрипело, забулькало. Вава, замыкавший колонну, голосом, полным скрипов и хлюпаний, докладывал:

— «Пригожий»! «Пригожий»! Как слышишь меня?

— Называй меня «государь»!

— «Пригожий», не понял, не понял?