– Видимо, она была вся в крови.

– Кто, Мэри?

– Плаха. После предыдущей казни.

– Может быть, ты дашь рассказать историю до конца?! – гаркнул Дэффи из своего угла.

– Не нужно, Дэффи. Что ж, я полагаю, ты права, Мэри, – должно быть, так оно и было. – Миссис Джонс подумала о кровавых пятнах, покрывающих деревянную плаху.

– А дальше, мама? – поторопила Гетта. – Что королева Мария сделала дальше?

– Ты же знаешь, – усмехнулась миссис Джонс. – Покажи нам.

Гетта соскочила с колена миссис Эш, на котором минуту назад устроилась, вытянула вперед шею и завела руки за спину.

– Именно так, – похвалила миссис Джонс. Что за умная девочка у нее растет. Нужно благодарить Господа за милость. В конце концов, она не бездетна. Многих он забрал к себе, но одну оставил.

Гетта села на пол у ее ног. Белокурый локон выбился из-под ее маленького чепчика, и, прежде чем убрать его, миссис Джонс на мгновение задержала шелковистую прядь в пальцах.

– А потом они и вправду отрубили ей голову, мама?

– Понадобилось целых три удара, – подтвердила миссис Джонс. Некоторые считали, что детей следует оберегать от подобного знания, но мир жесток, и рано или поздно им все равно придется об этом узнать. – А затем… затем случилось нечто очень странное. – Об этой подробности она совсем забыла. – Палач снял с головы чепец и поднял голову за волосы, чтобы показать всем. Но волосы вдруг остались у него в руке, а голова, подпрыгивая, покатилась по полу.

Мэри вздрогнула и отвернулась.

– У нее отвалились волосы?! – вскрикнула Гетта. – Ты никогда не рассказывала об этом раньше!

– Это был парик – разве ты не поняла, cariad? Рыжий парик, который она надевала, чтобы закрыть голову… Бедняжка потеряла все свои волосы за долгие годы, проведенные в тюрьме. – Голос миссис Джонс дрогнул. Внезапно она ощутила острую жалость к несчастной королеве. После всего, что ей пришлось пережить, еще и закончить свои дни лысой!

– Я читал в одной книге, что потом они подняли голову и ее губы шевелились еще с четверть часа, – тихо сказал Дэффи. – Но никто не мог разобрать, что она говорила.

Об этом миссис Джонс еще не слышала, и образ не пришелся ей по вкусу: царственные губы, лепечущие бессмысленную чепуху.

– Все, что я знаю, – это что королева Мария взошла на плаху с истинным величием и благородством, – закончила она.

– Как король Карл Первый, – подхватила Мэри. – Который надел сразу две рубашки, чтобы не дрожать на эшафоте.