– Должно быть, я на что-то села. – Голос девчонки дрогнул.
Миссис Эш презрительно фыркнула.
– Ну и что же, вы назовете меня лгуньей?! – пронзительно выкрикнула Мэри.
– Нет, – протянула миссис Эш. – Не лгуньей, Сьюки.
Сьюки
Мэри Сондерс побелела. Казалось, пол у них под ногами задрожал от напряжения.
– Ты осквернила землю блудом твоим и лукавством твоим[21], – с торжеством провозгласила миссис Эш.
Ты осквернила землю блудом твоим и лукавством твоим
Девчонка смотрела на нее безумными глазами.
– Грязная шлюха! Поразит тебя Господь чахлостью, горячкою, лихорадкою, воспалением, засухою, палящим ветром и ржавчиною, и они будут преследовать тебя, доколе не погибнешь[22]. – Эти слова будто специально хранились в ее памяти ради этой минуты.
Поразит тебя Господь чахлостью, горячкою, лихорадкою, воспалением, засухою, палящим ветром и ржавчиною, и они будут преследовать тебя, доколе не погибнешь
– Пустите! – Мэри Сондерс снова рванулась вверх, но миссис Эш удержала ее за подол. Она качнулась, как лодка в бурном море.
– Поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца[23].
Поразит тебя Господь сумасшествием, слепотою и оцепенением сердца
Уж не собирается ли она заплакать? Глаза Мэри были похожи на две горящих черных дыры.
– Не судите, – дрожащим голосом произнесла она. – В Священном Писании говорится также: не судите, да не судимы…[24]
Не судите
не судите, да не судимы
Не дав ей договорить, миссис Эш схватила Мэри за руку. Ее костлявые пальцы почти впились в нежную юную плоть.
– Да как ты смеешь цитировать мне Священное Писание, ты, мерзкая маленькая тварь!