Мэри не пошевелилась. Она лежала рядом, неподвижная и твердая, как дерево.

– Пожалуйста!

– Мне жаль тебя, Эби, но нет. Как говорила одна моя подруга, каждая сама за себя.

Как легко было бы взять подушку и прижать ее к этому надменному, заносчивому лицу, подумала Эби.

– Да, и кстати говоря. Я знаю, сколько у меня там, с точностью до полпенни, – угрожающе тихо заметила Мэри. – И если ты посмеешь хотя бы прикоснуться к моим деньгам, я это замечу. Учти.

Ее пальцы зудели от жажды убийства. Эби сунула их в рот и больно прикусила.

Наступили самые жаркие дни августа. Рукава прилипали к локтям. Все тело нещадно чесалось. В воздухе висели облака пыли – убирали высушенное сено. Первый раз за много месяцев Мэри поняла, что отчаянно скучает по Лондону, даже по самому отвратительному, что в нем есть. Даже по невыносимо воняющей летом Темзе.

Дела в магазине шли ни шатко ни валко. Недавно в городе появилась еще одна портниха, старая дева по имени Рона Дэвис; она открыла мастерскую на Уай-стрит. И хотя Рона не предлагала ничего особенно модного, только самую простую одежду, ее низкие цены переманивали к себе старых заказчиков миссис Джонс. Пока в доме на Инч-Лейн Мэри потела над счетами, миссис Джонс покусывала ноготь большого пальца. Недостачи, огромные счета, долги. Теперь все зависело только от Морганов, от того, сколько они заплатят. Если гардероб для первого выхода в свет мисс Анны будет заказан у миссис Джонс, а не у какой-нибудь знаменитой портнихи из Бристоля или, чего доброго, в Лондоне, семья будет всю зиму есть хорошее мясо. Большинство прочих заказчиков уехали на воды или сидели дома с огромными бумажными веерами; все были не в настроении платить по счетам.

За завтраком, обедом и ужином, на лестнице и во дворе Мэри чувствовала на себе зоркий взгляд миссис Эш. В любую минуту эта женщина могла обрушить на ее голову карающий меч. Это мучило Мэри больше всего: не знать, когда это произойдет – и произойдет ли вообще. Она смотрела вниз и старалась не раздражать няньку. Однажды утром Гетта забралась к ней на колени и стала просить научить ее вышивать, но Мэри ссадила девочку обратно.

– Иди к миссис Эш, – бросила она.

Разумеется, Гетта решила, что Мэри злится, и у нее тут же задрожали губы. Но что тут можно поделать? Миссис Эш торжествующе улыбнулась и взяла ее за руку.

К «Вороньему гнезду» Мэри даже не приближалась, из страха, что об этом узнает миссис Эш. Сидр для миссис Джонс она теперь брала в «Зеленом дубе» под предлогом того, что он «намного свежее». Изредка встречаясь с преподобным Кадваладиром – на рынке или на крыльце церкви, – Мэри старательно отводила взгляд. Чулок перестал пополняться. Когда она пересчитывала монеты, они липли к ее рукам. Больше у нее не было ничего – но этого было недостаточно.