– Не давай обещаний, – прошептала она. – Наши обещания не выдерживают столкновения с реальностью.

– Ева…

– Просто будь добр к себе.

– Я постараюсь.

– Ты собираешься пить?

– Нет.

– Ты ничего с собой не сделаешь?

Его глаза вспыхнули такой болью, что Ева убрала руки от его лица.

– Шейн?

– Мне и так плохо, больнее быть не может.

Дыхание Евы стало прерывистым, и она закрыла глаза, не желая видеть отчаяния и растерянности на его лице. Она и представить себе не могла, что, потеряв Шейна во второй раз, будет страдать так запредельно, на разрыв.

Это было невыносимо. И тогда она едва заметно надела маску, закрылась воображаемым щитом, давно привычным жеманством, присущим когда-то Женевьеве. Скрестив руки на груди, она с напускной храбростью вздернула подбородок.

– Есть предложение. Похоже, редкие встречи идут нам на пользу. – Она пожала плечами. – Давай встречаться на семь дней, раз в пятнадцать лет, в июне. Заряжаться новыми впечатлениями. И двигаться дальше.

– Может быть. – Он посмотрел на нее.

Из зала раздался голос Дженифер Льюис.

– И победителем становится…

Ева и Шейн замерли.

– Ева Мерси! «Проклятые», книга четырнадцатая!

Шейн тут же заключил ее в объятия, его лицо засияло. И Ева беспомощно сбросила старые доспехи и позволила себе насладиться его объятиями, вдохнуть его дыхание. В последний раз.

– Ты победила, – прошептал он. – Ты победила!