– Мой отец, – продолжаю я, – он не с нами. Молли, словно Маугли, прожила в диких джунглях много месяцев, пока болела Джейн. Он никогда не был словоохотлив, но сейчас он тень себя прежнего. Живет в мире, которого не существует.

– Как и ты.

– Ты хочешь, чтобы Ленни стал священником?

– Этого хочет он.

– Ты переубедишь его?

– Едва ли, его намерение серьезно.

– А пытался?

– Да. И ты не ответила на мой вопрос.

– Это нечестно. Ты знаешь обо мне намного больше, чем я о тебе.

Он замолкает.

– Почему ты стал священником, Кеннел?

– Это твоя исповедь, Флоренс.

– Скажи мне, что случилось? Почему тебя отправили сюда? Это же сродни убийству для человека, который верит, что Бог есть любовь.

– Скорее, самоубийству.

– Ты что-то сделал? Что-то ужасное?

– Я пытался быть хорошим человеком. Иногда быть хорошим человеком и хорошим священником не одно и то же. Зачастую не одно и то же.

Я затихаю, боюсь спугнуть его.

– Мне не по душе игра в одни ворота, Кеннел. Ты знаешь о моем прошлом, возможно, о моем будущем. Ты заставляешь выворачиваться наизнанку, но сам не говоришь ничего. Твои тайны умрут со мной – мне некому открывать их.

Повисает долгая тишина. Он борется с собой.

– В моем прежнем приходе была девушка, дочь моей прихожанки… Я слишком сильно с ней сблизился.