– Это не было насилием. Я уверена, они сами хотели этого.

Потому что я тоже этого хочу.

– Но это не значит, что я не нанес им вреда.

Он умолкает. Внутри все натягивается. Я упаду в обморок или взлечу – в зависимости от того, что он скажет дальше.

– О чем ты подумала, когда увидела меня впервые?

– Что ты божество.

– Это второе, а первое?

– Что ты посланник дьявола. Но это не так.

– Откуда ты знаешь?

– Ты примкнул бы к Доктору, если бы это было так.

– Дело не в нем. Не только в нем. Это во мне. Оно привлекает тебя, но это опасно.

– Почему?

– Потому что каждый день я борюсь с собой, со своей природой. Я произвожу впечатление сильного человека, но это не так. Я несу свой крест, но не знаю, как долго протяну. Ты решила, что я посланник дьявола, – уверяю, Флоренс, твое первое впечатление было правильным. Все, что я совершаю, – жалкие попытки избавиться от вины.

– Я больше не виню тебя. – Я запускаю пальцы в решетку. Сердце скачет галопом, во рту так пересохло, что мне больно говорить, но я не могу не сказать: – Кеннел, ты… ты можешь сделать это со мной?

За стенкой тишина, а потом слышится скрип. Его тень пробегает по решетке и исчезает.

3

3

Здесь холодно и темно. И даже ряд серых надгробий не такой устрашающий, как вакуум, зловещая тишина вокруг. Что-то приближается, и оно может поглотить меня. Я прислушиваюсь, пытаюсь понять, откуда оно движется.

– Пойдем! – Сид хватает меня за руку и тянет через надгробия подальше от церкви. Его рука ледяная, но мне нравится. Подол платья и ноги в грязи, я продрогла и не ощущаю пальцев на ногах, но я с ним, и это все, что мне нужно. Почти все.