Его озабоченный тон вызывает улыбку.

– Тебе тоже. Разве ты не должен пить вино за общим столом?

– Нельзя, чтобы кто-то увидел.

– Ты сумасшедшая, Вёрстайл.

– Мне больше нравится «нестандартная». Ты сделаешь это со мной?

– Нет. – Его «нет» холодное и четкое, но он не в одеянии священника – в его броне зияет брешь.

Он отпускает меня и садится в кресло. Я прохожу в глубь комнаты, проводя пальцами по корешкам книг. В его доме так много книг…

– Этой ночью ты должна быть с мужем.

– Чтобы он познал меня, как Адам познал Еву? Ты знаешь, я не желала становиться его женой.

– Мы говорили об этом, Флоренс. Ты должна быть осторожна.

– Злишься?

– Нет.

– Злишься, я же вижу. Это мне не в новинку – Нил тоже злится на меня.

– Почему?

– Потому что он влюблен в другую.

Глаза Кеннела мерцают во мраке, как у редкого и опасного зверя.

– Это правда. И пусть он отрицает, для него этот день много значил. Полжизни он клялся в любви другой женщине и был одержим ею. И это не я. Он думает, что предал ее, и корит себя за это. У меня потрясающий дар разрушения. Разрушения тех, кто мне дорог.

– Он тебе дорог?

– Да.

– Почему?