– Знаю. Но не скажу.

– Почему?

– Я не хочу подвергать тебя лишней опасности.

– Его пытают?

– Возможно.

– Что с ним будет?

– Он предстанет на религиозном собрании.

– Что с ним сделают?

– Я не знаю.

– Его убьют?

– Йенс очень зол из-за того, что Нилу удавалось так долго скрываться у него под носом. Его эго не стерпит этого.

Я сжимаю руки в кулаки.

– Его убьют?

– Возможно.

Я подхожу ближе, кладу руки ему на грудь. Я в бешенстве и хочу ударить его, но это не выход – у меня нет выбора.

– Не допусти этого, прошу, Кеннел, прошу!

– Это не в моей власти.

– Йенс в твоей власти. Убеди его не причинять ему боль. Прошу, убеди его. Ты сделаешь это? – Я провожу рукой по его груди, льну к нему, шепнув: – Я стану приходить к тебе каждую ночь, мы будем заниматься любовью и каяться, как только захочешь.

Он останавливает мою руку.

– Не извращай, Флоренс, – в его голосе сталь, какой я давно не слышала вне служб. – Все было не так. Здесь нет хозяев и рабов, как не было и насилия. Впервые в моей жизни насилия не было. Не в ту ночь. Я бы не сделал этого с тобой, чтобы дать иллюзию безопасности. Ты не в безопасности. Я тоже. Никто не в безопасности. Я поговорю с Йенсом. Я сделаю все – и я имею это в виду – все, чтобы спасти его. Но я не могу обещать, что получится. Я сожалею, Флоренс.