– Флоренс, поднимайся, – стальным тоном просит Нил, выставляя руку передо мной.

– О нет, что ты, – отзывается Доктор, расплываясь в опасной улыбке. – Полагаю, миссис Прикли тоже будет интересно на это посмотреть.

Кеннел возвращается из кухни – колоратка, прямая спина, лицо-маска – давно он не казался таким далеким и чужим. Доктор проходит по коридору, и дверь в полу предательски скрипит под ним.

– С ковра. Вон!

Мы отступаем, он наклоняется и резким движением стягивает ковер. У меня внутри все замирает. Он распахивает дверь – петли все так же молчат – вырывает у Нила лампу и спускается в подвал, Кеннел и Нил идут за ним. Нетвердыми шагами я ступаю по скрипящим ступенькам. Доктор ставит лампу на стол. На несколько секунд я теряю способность видеть, когда представляю, как они найдут Ленни и Пита… Доктора привлекают занавешенные шкафы.

Когда я подаюсь вперед, Нил хватает меня за локоть и сжимает. Так больно, что я едва сдерживаю стон. Он знает, что ничего не спасти, и пытается защитить меня. Доктор сдергивает ткань одним вызывающим движением. Мы замираем, оправдания бессмысленны. Доктор обнажает всю контрабанду, и каждое падение отзывается как выстрел, хлещет, словно удары плети. Прикли отводит взгляд, а я, напротив, поднимаю подбородок – горжусь тем, что мы делали.

В глазах Кеннела ни капли сострадания или жалости – отстраненный, безразличный – будто видит меня впервые. Совсем чужой. Неужели я придумала ту ночь? Поленья в камине. Слова, что он шептал мне на ухо, прижимая к кровати. Его руки на мне. Он на мне. И внутри меня… Животный страх, переполнявший минуту назад, сменяется праведным гневом, и я сжимаю руки в кулаки, до боли впиваясь ногтями в кожу ладоней. Не могу ни размышлять, ни планировать, ни изворачиваться – хочу вцепиться в него и расправиться с особой жестокостью. И только Пит и Ленни, прячущиеся в своих убежищах, останавливают от этого глупого шага.

Сердце начинает колотиться с удвоенной силой, когда я замечаю под столом тетрадь Питера. Я стараюсь не смотреть на нее, но она то и дело приковывает взгляд. Нил тоже замечает ее и пытается подкрасться, чтобы спрятать.

– Стойте, где стоите, мистер Прикли, – приказывает Кеннел.

Окончательно раскрыв шкафы, Доктор проходится вдоль полок, пробегает глазами по названиям романов и авторов: Шекспир, Толстой, Байрон, О. Генри, Брэдбери, Оруэлл. На следующей полке его взору открываются запрещенные учебники по химии, истории, биологии и английской словесности. Но среди всего многообразия одна книга выделяется сильнее остальных – ее изрядно истертый и потрепанный корешок привлечет внимание даже человека, видящего библиотеку впервые.