– Да.

– Значит, Йенс помогал людям?

– Он должен был помогать, но пользовался их уязвимым положением и вынуждал покончить с собой.

– Как это?

– Он говорил и делал нечто такое, что заставляло их желать смерти. Его пациенты добровольно уходили из жизни. И после этого он сбежал из страны и переехал в Штаты, а потом и в Корк.

Она молчит, глядя на свои руки-веточки.

– Когда ты уехала, мне было очень одиноко. Долгое время. А потом появился он и сказал, что может вернуть тебя. И возвращал. Когда умерла мама, я попросила его вернуть и ее. И он вернул. Я видела ее, говорила с ней. Она была здорова. – Она затихает. – Но в тот раз все было иначе. Когда я очнулась, Йенс так странно вел себя. И… у меня текла кровь… оттуда. Но это были не месячные. Он сказал, что такое со всеми бывает, ничего страшного. И я поверила.

Это признание выбивает почву из-под ног – пальцы разжаты, рот открыт, а крика нет, несусь в бездну. Но Молли не должна и не будет наблюдать за моим падением. Не сейчас.

– Ты ни в чем не виновата.

– Что произошло, Флоренс? Что он сделал? Ты говорила, что во время брачной ночи мужчина проникает в женщину. Но он не мой муж, а я еще не женщина. – Ее бьет мелкая дрожь. Слезы капают на сорочку. – Как это возможно? Как это возможно, Флоренс?

Я укладываюсь с ней, прижимаю ее к груди, глажу по голове.

– Ты очень смелая девочка. Слышишь? Ты правильно сделала, что рассказала. Твоей вины ни в чем нет. Понимаешь? Так бывает. Но так делают только очень плохие люди. Очень-очень плохие. Они даже не люди. Он не человек. Он заплатит за то, что сделал. – Я легонько отстраняю ее от себя и беру ее лицо в свои руки, заглядываю в глаза, болезненно похожие на мои и на глаза Джейн. – Я люблю тебя. Я всегда буду рядом. Я не оставлю тебя. Я никогда тебя не оставлю. Мир может меняться как угодно, но единственное, что никогда не изменится, – моя любовь к тебе. Я всегда тебе помогу. Я всегда буду тебя защищать, потому что ты моя.

– Ты отдашь меня ему?

– Нет, ни за что. Ни за что.

Она плачет так горько и так отчаянно, что щемит сердце. Я должна держаться. Она ребенок. Совсем дитя. И ее некому защитить, кроме меня.

– Фло, мама умерла. Мама умерла. Ее больше не будет…

– Знаю, милая, знаю, но я здесь. Я никогда тебя не оставлю.

Моя блузка промокает от ее слез. Я обнимаю ее сильнее в попытке уберечь от Доктора, от Корка, от мира – от всего, чего так долго не замечала.

– Ты… ты можешь увезти меня? Подальше отсюда. Подальше от него.