— Но и не хиральные?

— Да. И вот представьте, что есть два таких наложенных друг на друга пинакоида, грани которых могут «плавать» по своим плоскостям. При этом у первого зафиксирована нижняя и относительно свободна в движении верхняя, а у второго — наоборот: зафиксирована верхняя и относительно свободна нижняя. Теперь представьте, что для каждого нижняя грань — пласт умбрэнергии, а верхняя — город, однако свободные в движении грани являются как бы всего лишь проекциями зафиксированных, их «тенями». И «плавание» свободных граней привязано к движению светил так, что при заходе за горизонт светил оно прекращается и возвращается в условное нулевое положение, но при появлении над горизонтом Солнца, давящего на урбматерию сольэнергией, начинает своё «плавание» нижняя грань второго пинакоида, а при появлении над горизонтом Луны, питающей урбматерию умбрэнергией, приводится в движение верхняя грань первого. Дополнительное, но известное вам обстоятельство: грани-проекции при заходе светил, хоть и возвращаются в нулевое положение — на самом деле это упрощение, как вы понимаете, резких переходов не происходит, — но перестают оказывать, — что тоже упрощение, — воздействие присущими им эффектами на зафиксированные грани другого пинакоида. Поэтому все эффекты всегда неидеальны и получаются как бы смазанными, как непоседливые дети и случайные жутко занятые прохожие на фотографиях, а образ урбматерии и плато умбрэнергии не накладываются на рельефы друг друга в полной степени. И чем острее угол между светилом и горизонтом, тем эта «смазанность» выше, тем более извращается или стихает стихийная мощь. А центры инверсий иглами выцарапывают знаки на бенье-скрипторе. Ой, то есть «теле». Хм. Это — наиболее схематичное отображение взаимосвязей. И нет, всё это я вела не к тому, чтобы передать, какое мастерство требуется для владения флю-мируа или ис-диспозитифом, или и вовсе управления течением, вовсе нет.

— Разумеется. Это — чтобы я тоже где-то по пути захотел остудить и подкрепить мозг. С удовольствием.

Они покидали Пер-Лашез, что уже приводили в порядок заглядывавшие посетители, и чьи ночные livor mortis щедро припудривало песчинками сольэнергии и красило дроковым цветом пылкое Солнце; выходили из врат, что по бокам украшали крылатые песочные часы, обрамлённые почётным караулом зажжённых факелов. Мартин непременно будет скорбеть, но позже. Кто знает, может случиться так, что нужные слова для прощания он — в случае столь же скоропостижной кончины — подберёт уже по ту сторону, а там придётся сочинять приветственную оду. Ну, а сегодня…