— Доброе — нет! Она вынуждена была это сделать, потому что вы, учитель, стали пить из-за Тобы. Но это старая история. А сейчас я пойду за пивом — пиво для судьи, пиво для капитана и… для меня. Я тоже выпью пивка, посмотрим, как оно пойдет после всех треволнений. И поговорим о забастовке и об этом Табио Сане, которого, сдается мне, я знавал в былые времена. Когда-то, давным-давно, он работал здесь на плантациях. Помнится, у него были выпученные глаза, чуть не выскакивали из орбит, лицо в шрамах, губы толстые и отвисшие уши, будто от слоновой болезни. Его легко узнать.

— С такими приметами… — рассмеялся учитель.

— Да, я бы признал его! — вспылил лавочник.

— Еще бы, я думаю! — сказал учитель. — Но только по таким приметам, о которых говорил здесь Пьедрасанта, рабочего лидера не узнать. Я слышал, наоборот, он худощавый, с узким лицом, глаза глубоко и близко посажены, а зубы белые, словно меловые. А кроме всего прочего, не придется опознавать его по приметам: на этот раз он приезжает под своим именем, совершенно открыто — как Табио Сан…

На чердак церкви забралась ватага мальчишек во главе с Боби (Боби Мейкер Томпсон, внук президента «Тропикаль платанеры», все еще гостил на вакациях в доме миллионеров Лусеро); они вскарабкались по давно забытым, шатавшимся подмосткам, похожим на скелет какого-то старого судна, пришвартовавшегося у церковной стены, — пролезли в большую щель. Боби заглянул вниз: церковь напоминала плавательный бассейн, куда сквозь редкие окошки проникал рассеянный свет, двери со стороны паперти были закрыты, — ну, точно покои почившего ангела.

Остальные ребята тоже стали искать щели, через которые можно было бы посмотреть вниз, — им нравилось глазеть сверху на людей в церкви, двигавшихся, как муравьи в муравейнике. Боби сказал, чтобы ребята следили за тем, что происходит в церкви, не отвлекаясь на всякие мелочи.

Мальчишки беспрекословно подчинились Гринго, как они его прозвали. Величественность, торжественная атмосфера церкви притягивала их. Интересно было наблюдать за людьми, которые переходили с места на место, молились, зажигали свечи, преклоняли колени, стояли или еще только входили… Но как же они входили в церковь, если двери со стороны паперти закрыты и святые в алтаре казались приговоренными к вечному заключению?

Оказывается, люди входили и выходили через двери ризницы.

Схватив комок засохшей грязи, Боби размахнулся и бросил его вниз — комок упал рядом с пюпитром и разлетелся на мелкие кусочки, подняв столбик пыли.

Кто-то из мальчишек возмутился:

— Гринго, не будь скотиной!