– Ты просто сам в него втюрился, вот и орёшь, – пробормотал Отрыжка и тут же получил в ответ новую порцию тумаков.

Всё время разборки Алехандро Бычка с Отрыжкой Майкл сидел, забившись в угол застеленной грязной цветастой тряпкой постели, и, обхватив руками прижатые к подбородку колени, ждал, когда они устанут друг от друга. С того дня он вообще перестал выходить из комнаты без самой крайней необходимости, и даже в туалет шёл, если не мог больше терпеть. И ещё он ничего не ел и почти не пил, но не в знак протеста, а потому, что есть эту жирную сомнительную дрянь он не мог вообще, а пить боялся из-за того, что вода была отвратительна на вкус и пахла ржавчиной. Ночами он тихо плакал, а днём просто смотрел в годами не мытое окно либо спал – скорее от голода и бессилия, нежели от желания заснуть.

Несколько раз Майкл летал в своём залитом лиловым солнцем мире, и полёты эти оказались единственным светлым пятном в те страшные в своей бесконечной безысходности дни, хотя Тересу он как раз и не видел – из-за того, что в последнее время её стало закрывать невесть откуда взявшееся облако. Облако было неплотным, сквозь него угадывались контуры её крупного тела и бликовали моментами в пронизывающих лиловых лучах серебряные серёжки, но оно полностью закрывало Тересе лицо, и что с этим делать, Майкл не знал.

Зато остальные были видны хорошо, как никогда.

– На кой чёрт вы мне сдались? – возмущался он, стараясь не смотреть туда, но не потому, что боялся или чувствовал отвращение, а из-за Гонсало, к которому продолжал испытывать неподдельную жалость.

А ещё Майкл заметил, что на поляне появились новенькие.

Их было двое. Белый мужчина, явно американец, высокий и крепко сбитый, но с пивным животом. И увядшая скорее от образа жизни, нежели из-за возраста мексиканка.

Это были мать Панчито Маргарита и педофил Гай Джозеф, но Майкл их не знал, а если бы знал, то удивился бы, отметив про себя, что привычно чёткая хронологическая последовательность появления на поляне новичков на этот раз явно дала сбой. И, может быть, даже гадал бы, обращаясь к Тересе, о причинах столь странной непоследовательности.

Но Майкл не знал этих людей, и это было здорово.

– Я не обязан всех знать! – почти с отчаянием крикнул он, глядя на них с высоты и в то же время видя их так близко, будто они стояли рядом.

Чтобы отобрать сироту Майкла Уистли у Алехандро Бычка и Луиса Отрыжки, Барту Райту-Колтрейну понадобились многочасовая езда, два охранника за спиной и наставленные прямо в лоб Алехандро бездонные глаза взведённого на оба курка винчестера.