Папаша Боба был убит в бандитской перестрелке, когда Бобу не было и года, матери, женщине с замешанной на адской этнической смеси кровью и таким же бешеным темпераментом, дали пожизненное за зверское убийство любовницы своего бывшего сожителя. Просидев полгода, она заточкой проткнула себе живот во время прогулки и спустя несколько часов скончалась в тюремной больнице, так и не приходя в сознание, и Боб остался один. Других родственников он не знал, жил где придётся, с семи лет торговал дурью, был некрасив и не смог бы учиться, даже если бы захотел, хотя от природы был весьма неглуп и красноречив. Единственное, что он любил, – это танцевать, и целыми днями отбивал ногами какие-то замысловатые па.

Барт забрал Боба под личное поручительство и поселил в комнате для охраны, а в ответ на недоумённое восклицание Джейн заявил, что не видит особой разницы между малолетней мексиканской шлюхой, которую он на свою голову подобрал когда-то в притоне, и, конечно же, взрослым, но одиноким, никому не нужным сиротой.

– Ты только что назвал несчастного невинного мальчика «мексиканской шлюхой», Барт Райт-Колтрейн, или мне показалось? – тут же взвилась Джейн и по привычке, которую она приобрела в последнее время и которая невыносимо раздражала Барта, стала наступать на него, вновь и вновь повторяя вопрос, так что Барту приходилось всё время пятиться, чтобы не столкнуться с ней лбами.

С гримасой, которую можно было охарактеризовать как сожаление о сказанном, Барт вскинул руки в примирительном жесте и просительно сказал:

– Детка, я погорячился. Детка, это от усталости. Сколько миль проделал твой муженёк сегодня, если бы детка только знала!

– Идиот, – в сердцах сплюнула Джейн и ушла, не оглядываясь.

– Посмотрим, посмотрим… – пробурчал себе под нос Барт, сохраняя на лице гримасу сожаления.

– О ком шла речь, Барт? – развязно спросил поджидавший окончания их разговора Боб.

– Потом, потом… – пробормотал Барт. – Давай иди в подсобку, и хватит болтать.

– У тебя роскошная чувиха, чувак.

– Вот именно, – самым серьёзным тоном ответил Барт. – Вот именно.

Боб очень быстро стал первым после Эрнана Мартинеса единоличным лидером среди школьных группировок. И он же стал первым поставлять в школу дурь. И не просто траву – её и до Боба в школе было в избытке – а всё остальное в самом разном виде: спрессованным в плотные шарики, в таблетках разной формы и величины, в виде порошка, в ампулах, потребляемым с помощью ингаляторов и просто в виде марок.

Поставлял он тем, кто мог платить, конечно. То есть учителям и старшеклассникам.