Майкл пришёл поутру и с наслаждением, почти схожим с тем, что он когда-то испытывал во время полётов, расписал горшок нехитрым разноцветным орнаментом.

– После последнего обжига я выставлю его на витрину, – пообещала Нора. – Может, кто и купит. Очень уж он хорош!

– Спасибо, Нора, – сказал Майкл. – А я могу к тебе ещё приходить? А обжиг делать научишь?

– Хоть каждый день, Майк. Лепи горшки, расписывай их, и обжиг делать научу. Будем их продавать. Ты в доле, естественно.

– Ладно, – просиял Майкл. – Я буду захаживать.

– Приходи, – улыбнулась Нора.

Майкл стал приходить к ней. Из пяти вскоре вылепленных горшков три купили в тот же день, когда Нора их выставила, и она выдала ему несколько мятых купюр.

– Это сущие гроши, Майк, – сказала она, щурясь от бьющего сквозь стекло солнечного света. – Зато ты их заработал своим творчеством.

– Мне приятно держать их в руках, – вежливо ответил Майкл, хотя в душе не чувствовал ничего, кроме разочарования.

Столько труда – и несколько жалких баксов в ответ. Нет, творчество должно быть лишь в удовольствие, и им нельзя заработать, если ты не знаменитость или не бьющий через край гений. Хотя по каким критериям определять гениальность? И «бьющий через край гений» говорить нельзя. Джейн высмеяла бы его за стилистический пафос.

Джейн. Редкие воспоминания о ней даже не возбуждают его. О мой бог, сколько страданий они перенесли вдвоём!

Он вышел из магазинчика, пообещав Норе, что зайдёт, как только у него появится свободное время, но свернул не в ту сторону, куда сворачивал обычно, а в противоположную, так как подумал, что пришло время продолжить изучение квартала.

И только миновал череду пёстрых витрин и выставленных напоказ экспонатов к видневшемуся впереди проходу на другую улицу, как заметил девушку.

Обладательница миловидного лица, в котором угадывалась примесь то ли южноазиатской, то ли афганской, а может, и той и другой крови, она стояла, по-хозяйски прислонившись к дверному косяку, на пороге небольшого магазина и весело болтала по смартфону.

В момент, когда Майкл заметил её, девушка как раз закончила болтать и зашла обратно, но он успел её разглядеть.

Чуть выше среднего роста, в коротких, обтягивающих красиво выпирающую попку бриджах, с натренированными икрами любительницы быстрой ходьбы, в блёкло-розовой тунике. Кажется, у неё не очень большая грудь.

«Проверим?» – прошептал он и, не раздумывая, зашёл следом в небольшое, ярко освещённое помещение, уставленное и увешанное живописью не очень понятного происхождения.

Стоя к нему спиной подле боковой стены, девушка как раз поправляла криво висящую картину, на которой было изображено нечто в духе Рене Магритта.