А без любви?

Как ты будешь жить без любви, Мигелито?

Вопрос о любви был ненапрасным, ведь Майкл уже знал свою девушку. Точно знал, потому что увидел её мельком в аэропорту незадолго до посадки.

Юная, явно моложе его, она шла ему навстречу в гуще сновавших туда-сюда пассажиров. В сопровождении родителей или людей, которые вполне могли ими быть. Она была в наушниках и никого не замечала вокруг, и Майкл смотрел ей вслед до тех пор, пока её не поглотили толпы других пассажиров.

В джинсах и лёгком топике, не высокая и не маленькая, не худая и не толстая, просто выточенная природой с особой тщательностью. Мягкие и густые русые волосы – он успел заметить, как они золотились на свету, совсем как у него. Ровная кожа, не белоснежная, но и не смуглая, а, скорее, светло-матовая. Глаза… Жаль, она опустила их, прикрыла ресницами, но, судя по миндалевидному разрезу, они были большими и наверняка красивыми. Ему, во всяком случае, очень хотелось так думать.

Прямой точёный нос. Не ровный со вздёрнутым кончиком, как у него, а чуть выступающий вперёд. Ровно настолько, чтобы не казаться длинным. Красивая форма лица. Не круглое и не длинное, сужающееся к аккуратному круглому подбородку.

И небольшой сладкий рот. Майкл сглотнул набежавшую слюну при взгляде на него.

– Она похожа на тебя, только добрая, – мысленно сказал он кому-то, и у него стало легко на душе.

– Принесите, пожалуйста, воды.

Он улыбнулся наклонившейся над ним стюардессе, заметил, как вспыхнуло в ответ её лицо, и, испугавшись, надел очки, чтобы вновь снять их через некоторое время. В конце концов, в самолёте можно расслабиться, несмотря на то что соседи справа и слева разглядывают его, словно диковину, а женщина с ярко-красными волосами, сидящая в одном из передних кресел, скоро свернёт шею.

Как же она крутит ею, чтобы лучше его разглядеть!

Он взял принесённую воду, сухо кивнул в знак благодарности и продолжил размышлять.

«Ты хочешь ту девчонку, понятное дело, но её нет рядом, и слава богу. Ты же знаешь, что так лучше для неё. Делаем нужные выводы, Мигелито. Никаких дружб и романов, никаких соблазнов типа стать моделью или актёром. Ты один. Всё время один. Больше не будет трупов, страстей, наркоты, интриг и всего остального. Да и куда тебе спешить? Осмотришься на новом месте, обустроишься, отдохнёшь от всех и всего – а там видно будет».

Он кивнул, удовлетворённый собственной сговорчивостью и пониманием ситуации, хотя отлично знал, что лжёт самому себе.

Как он будет без женщины? Без тёплого, а в интимные моменты – жаркого женского тела? В одной постели, под одним одеялом?