Посоветовавшись накануне с сестрой, мы пришли к выводу, что — да, в нашем старом друге Гордыни хватает с лихвой, и от его Маяка исходит наибольший поток скверны, заполнивший собою весь ближайший квартал. Он, как и мы, тоже был изгнанником Города Мёртвых Детей с той лишь разницей, что впоследствии смог вернуться сюда и вернуть звание мастера: всем уже плевать на твои способности, можешь делать, что хочешь.

Я сидела на лавочке перед его подъездом и курила. Здесь было тихо. Почти ни единого звука, только отдалённые трели скрипки и хор реквиема мёртвых богов. В церкви проходило венчание наших врагов. При всём желании сорвать его, я не могла себе позволить такого шага: слишком велики риски быть пойманной. К тому же, моя работа здесь.

Хватит отдыхать. Я тряхнула головой, бросила окурок в урну и направилась к двери подъезда. Нужно собраться с мыслями.

Просочилась сквозь дверь, оказалась внутри подъезда. В нос тут же ударил резкий запах разложения. Застой. Слишком много застоя. Если человек слишком долго упивается сам собой, всё вокруг пропитывается его желчью. Мне нужно было наверх, последний этаж.

В кабинке вахтёра сидела восковая фигура смотрителя. Что-то мне подсказывало, что в остальных квартирах дела обстоят не лучше. Мой друг — единственная живая душа в этом доме. Остальные давно обратились в изваяния и просто создавали видимость жизни, но не более того.

Лифт прибыл. Двери затворились за мной, стоило лишь переступить порог.

Уже стоя у квартиры, я одёрнула себя. Конечно, мне не стоило труда пройти сквозь неё, но всё же — это неправильно. Я позвонила трижды. За дверью молчание. Снова позвонила. Наверное, он удивлён гостям — едва ли кто-то навещает его здесь. Да ему едва ли это нужно. Снова позвонила. Постучала в дверь. И снова ответом было молчание.

— Граф, — позвала я, обращаясь на давно забытом языке. — Откройте. Вы совсем разучились принимать гостей.

Я была уверена, что он меня слышит. Конечно, он вполне может принять меня за иллюзию, морок, воспоминание — не важно — и решит, что это просто наваждение. Но всё же.

Выждав ещё какое-то время, я вздохнула: ничего не поделаешь.

Стоило лишь коснуться запертой двери, как она сама отворилась. Раздался лёгкий щелчок, скрип — и мне открыли.

За порогом стоял он. В лиловом камзоле и тёмных брюках, с длинными чёрными волосами, завязанными алым бантом. В очках в роговой оправе и аккуратных белых перчатках, передо мной стоял мой старый знакомый.

Увидев меня, он легко усмехнулся и покачал головой, молча поклонился, приглашая жестом войти.