Он был спокоен: уже нечего терять, зато — есть, к чему стремиться. Есть, зачем жить. Проведя в заточении множество лет, последнее, о чём пожелаешь — вернуться туда, обретя свободу. А он её обрёл, и вместе с ней — новый смысл, новые желания и стремления.

Бросив последний взгляд на склон по ту сторону вод, мальчик обернулся и медленно пошёл, вбирая в себя терпкий пряный аромат всюду цветущей полыни, радуясь новому дню.

Он шёл через широкое бесконечно зелёное море навстречу подсолнечным лугам, и те цветы тянулись к небу, раскрыв лепестки, впитывая тепло.

Всё ещё слышалась музыка, тихая и спокойная, сотканная из флейт и гитарных струн, и тысячи светлых ангелов пели оду новой зари.

Он шёл полями и нивами, радуясь журчанию ручьёв, звонким птичьим голосам, стрекоту сверчков. Шёл, минуя невысокие хаты с соломенными крышами, сады, обнесённые простенькими заборами. Мимо сеновалов, близ которых трудились крестьяне, и больших мельниц, чей скрип был слышен за версту. Он шёл сквозь время, чтобы попрощаться с тем, что было так дорого его детскому сердцу, что давным-давно у него отняли.

Узкая просёлочная дорога, вдоль которой стоят глиняные белые дома. Раскидистые ветви яблонь и вишен, что своей пышной листвой укрывают тропку, как навес, живой коридор детства.

Мычат коровы, блеют козы. Вёдра стучат на коромыслах. Лай собак, шум птиц, забывшихся в листве.

Мальчик шёл к маленькому домику, что стоял невдалеке, близ моста у реки. Слышал говор старушек, что сетовали на жизнь. Видел деда, что сидел у дороги, прислонившись к телеге, и курил трубку, прикрыв лицо соломенной шляпой. Мужчину в военной форме, что подъехал на лошади к одной из хат, и женщину вместе с детьми, что выбежала к нему навстречу и обняла.

Мальчик посмотрел на счастливую пару, усмехнулся, покачал головой, и пошёл дальше. Он хотел вернуться домой. Наконец, спустя долгие годы скитаний, снова оказаться под родной крышей, в окружении столь милых сердцу матери и сестёр. Снова увидеть вечно смолящего деда, посмеяться над сварливой бабкой. Посмотреть на себя, совсем ещё малого и несмышлёного. Снова оказаться здесь, ещё до всего, задолго до того, что будет потом.

Вот, он идёт, и видит хату. Соломенная крыша прохудилась. Ворота открыты нараспашку, сад — пустует, всё поросло густой травой. Всё мигом стихло, как пропало, исчезло, оставив лишь простенькую полураскрытую дверцу в тёмные сени.

Мальчик оглянулся, постучал: никого. Чуть толкнул дверь, опустил голову, входя в помещение. Темно. В сенях — веник у входа. Под потолком у соседней стены в углу икона, овитая рушником. На той иконе — богородица, что обнимает распятого младенца. За ней — пыль, паутина.