— Сердитым я никогда его еще не видела, — тихо сказала Лиля. — Мне кажется, что у Гриши голубиный характер.

— Поживете — все будет. Будут и крупные разговоры, и временные размолвки… А то, что Гриша вспыльчивый и горячий, не мешает ему быть добрым и внимательным. Это я на всякий случай, чтоб ты знала. Да пишите почаще. Здоровье у меня неважное, — и снова на глаза Натальи Александровны навернулись слезы. Она поднесла к лицу платок. — Все-таки целых три года — не три недели. Много воды утечет.

Лиля повернула голову к открытой двери и от удивления всплеснула руками. В проходе стояла Ольга. Она была без зонта, с волос ее тоненькими струйками стекала вода. К груди она прижимала мокрый букет хризантем.

Обняв друг друга, они крепко расцеловались и в первую минуту, казалось, обе потеряли дар речи.

— Оленька, милая!.. Как ты узнала?.. Я так закружилась последние дни, что и не позвонила тебе… — ругала себя Лиля. — Познакомьтесь, мама… — она представила свекрови Ольгу: — Это моя подруга, вместе работали. Оля Шадрина.

— О вашем отъезде я узнала совсем случайно. Няня Марфуша, хорошо, что вы позвонили. Лиля теперь совсем зазналась.

Первый раз за все время, как выехали из дома, вспомнили про няню Марфушу. Словно чужая, сидела она у столика и, глотая слезы, еле сдерживалась, чтоб не запричитать в голос.

— Как здоровье Гордея Никаноровича? — спросила Ольга, не зная, о чем еще можно спросить.

Этот вопрос окончательно расстроил няню Марфушу. Губы ее собрались в узелок, потом этот узелок запрыгал, и она через силу проговорила:

— Совсем плохой. Когда прощались — насилу поднялся, — Марфуша горько заплакала. Так плачут только женщины, прожившие большую жизнь и видевшие в этой жизни больше плохого, чем хорошего.

Если бы не Игорь Михайлович и Светлана, которые с шумом ввалились в купе, Лиля вряд ли сдержала бы слезы.

От Светланы попахивало вином. Глаза ее блестели. На голове пламенел прозрачный капюшон.

— Лилька, как я тебе завидую!.. Готова сейчас хоть на крыльях улететь за тобой следом. О, Бухарест!..

В купе вошел Растиславский и предупредил, что до отхода поезда осталось две минуты.

— Ну, друзья, пора покидать вагон. А то мы вас увезем. Няня, давайте прощаться, — Растиславский обнял Марфушу, поцеловал ее и пожелал доброго здоровья.

— Пишите хоть изредка… Берегите себя, живите дружно, — напутствовала Наталья Александровна, обнимая и целуя Лилю.

Потом она простилась с сыном. Покидая вагон, мать изо всех сил старалась улыбаться. Следом за ней вышли из вагона остальные провожающие.

Растиславский опустил в коридоре окно, выходившее на перрон. В вагон хлынула волна дождевой свежести. Став на барьерчик, защищавший отопительную трубу, которая проходила по полу коридора, Лиля почти свесилась из окна вагона.