— Ты где? — повторил Зайцев, поигрывая желваками.

— У Маши дома… Вообще-то ее зовут Мария Константиновна, но мне она позволила называть ее Машей. В этой квартире живет ее дочка, Элеонора Юрьевна, и девочка Натали здесь жила… Но их сейчас здесь нет… Элеонора на работе, а Натали похитили нехорошие люди… Мы с Машей во дворе познакомились, на скамеечке… Тут в скверике скамеечка стоит, покрашенная голубой краской…

— Еду, — сказал Зайцев и положил трубку.

— Пойду покурю, — извинился бомжара перед Марией Константиновной и вышел на балкон. Облокотившись о перила, он выкурил сигаретку, вторую и наконец увидел внизу машину следователя Зайцева. Коснувшись лицом развешанного на веревке детского бельишка, Ваня прошел на кухню и присел к столу.

А тут как раз раздался звонок в прихожей. Дверь открывать пошла Мария Константиновна.

— Не разувайтесь, — сказала она. — Последнее время у нас столько народу бывает… Проходите на кухню, Ваня вас ждет.

Зайцев быстрым, порывистым шагом прошел по коридору и возник в дверях перед бомжарой. Он молча поставил на стол коробку с тортом и обернулся к бомжаре.

— Как понимать? — спросил он.

— Садись, капитан, — благодушно сказал Ваня, указывая на свободную табуретку.

Рядом присела Мария Константиновна.

— Маша хочет дать чистосердечные показания, — негромко произнес бомжара, разливая чай по чашкам. — Да, Маша?

— Да какие показания, что ты несешь, Ваня… Что есть, то и есть… Не знаю, как все у вас сложится в этом деле, — женщина виновато посмотрела на Зайцева, — но деньги я достала. Дачу продала… Сосед давно к ней присматривался… А тут такое несчастье… Ну я и решилась… Как говорится, сам бог велел.

— Так, — Зайцев положил кулаки на стол. — И деньги он вам уже вручил?

— Да они все время у него наизготовке были. Он давно вокруг меня кругами ходил…

— Так, — повторил Зайцев. — А где сейчас эти деньги?

— Утром я Эле отдала. А она тут же отнесла в назначенное место… Куда ей бандиты велели положить. Урна какая-то в квартале отсюда.

— Зачем же вы так, господи! — простонал Зайцев, горестно раскачиваясь из стороны в сторону. — Мы бы устроили засаду и взяли их тепленькими! Мы же обо всем договорились с Элеонорой Юрьевной, она согласилась…

— Ребенком рисковать побоялась, — сказала женщина. — Как можно ее осуждать? Мы с ней посоветовались, и она отнесла деньги в ту урну, будь она проклята.

— Так, — опять повторил Зайцев и подвигал свои кулаки по небольшому кухонному столику. — Даже не знаю, что теперь делать… Что скажешь, Ваня? — в полной растерянности произнес следователь.