— А вы что, не знали, что они уедут?

— Полная неожиданность! Он хоть не в турецком костюме уехал?

— Нет, в обыкновенном, — улыбнулся изобретатель свежего способа муштровки актеров.

Удовольствие двадцать шестое ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ ДУРАКОВ

Удовольствие двадцать шестое

ПЬЯНЫЙ КОРАБЛЬ ДУРАКОВ

— Поздравляем! — проворчал он. — Получил удовольствие!

— Молчи, дурак! — сказал я.

Все, что происходило потом на теплоходе «Николай Таралинский», вряд ли заслуживает описания. И все же, я не могу не упомянуть о том, как в горькую запил мой друг Игорь Мухин, когда на теплоход погрузили чуть ли не целый вагон астраханских арбузов, он требовал вспомнить «Бесприданницу» и затеять игру в кегли. Уже после полудня «Николай Таралинский» отчалил от астраханской пристани и поплыл назад в Москву. Не могу я обойти стороной и хотя бы вскользь не описать то безобразие, которое началось, когда всем актерам и прочим членам съемочной группы разрешено было пользоваться алкоголем, хранящимся в трюме без ограничения. В тот же вечер все перепились по-скотски. Ни радости, ни праздника они, по-моему, не ощущали, а лишь некое пьяное остервенение, глупое и бестолковое. Они бегали по всем палубам, хлопали дверями, разбивали бутылки, их рвало на каждом углу, всюду валялись полуобъеденные арбузы, и они поскальзывались на них и чудом не переламывали себе ребра, ноги и руки.

— Ты что, хочешь принять участие в этом свинстве? — спрашивал я Игоря, тянувшего меня влиться в их клубящуюся толпу.

— Хочу! Хочу! — восклицал он. — Они, наверное, такие же несчастные, как я, поэтому им хочется безумства.

Я пытался удержать его, но он, воспользовавшись моментом, когда я был в уборной, сбежал. Нашел я его в тесной компании распьяным-пьяно-пьяных актеров и актрис. Умопомрачительная Аида сидела там на коленях у Козодулова и взасос целовалась с ним, не замечая моего прихода, хотя реплики, которые стал отпускать я, произносились не шепотом. Игорь стоял со стаканом водки и, пытаясь всех перекричать, произносил тост:

— Да, господа, я врач-гинеколог, и в этом нет ничего смешного… И я всю жизнь мечтал плыть на теплоходе с вами, артистами, потому что вы такие же несчастные люди, как я. То есть, я имею в виду — немощны духом, как я. Но вы так милы мне! Я низко преклоняюсь перед вашими талантами, особенно Геннадия Козодулова и Александра Калячинцева… Я хочу сейчас произнести тост…

Не зря Игорь вспомнил сегодня про «Бесприданницу» — он был жалок, как Карандышев после бегства Ларисы. Его никто не слушал и даже говорили: «Заткнись!», но он никак не мог выпутаться из бесконечности развивающегося по своим немыслимым законам тоста в честь искусства, жизни, любви и несчастья. Поцелуи Козодулова с Аидой кончились тем, что он встал и понес ее на руках прочь из этой каюты. Милое похотливое животное весело смеялось при этом: