Выходило, что помочь больной может только поездка на воды – в Эмс, в Гомбург, в Карлсбад, – но больная не хотела трогаться в путь без собственного экипажа.
Все упиралось в экипаж.
Но Адольф этой Каролины держался стойко и не уступал.
Сама же эта Каролина, будучи женщиной величайшего ума, признавала правоту своего мужа.
– Адольф прав, – говорила она своим приятельницам, – это я потеряла разум; он покамест не может, не должен покупать экипаж; мужчины лучше нас разбираются в собственных делах…
Порой этот Адольф приходил в ярость; женщины знают такие ухватки, за которые их надо отправлять прямиком в ад.
Наконец, на третий месяц он встречает своего школьного товарища, начинающего врача, простодушного, как все юные доктора, лишь с недавних пор заведшего практику и рвущегося в бой.
«К молодой жене – молодого врача», – решает наш Адольф.
И предлагает будущему Бьяншону[718] осмотреть Каролину и сказать правду о ее состоянии.
– Дорогая, пора вам показаться врачу, – говорит Адольф вечером жене, – я пригласил такого, который более всего подходит хорошенькой женщине.
Новичок приступает к делу с величайшей добросовестностью, задает больной вопросы, деликатно ее ощупывает, выясняет мельчайшие подробности, и к концу беседы на губах у него начинает играть невольная улыбка, а глаза смотрят с сомнением, если не с иронией. Он прописывает невинное лекарство, настаивая на его чрезвычайной важности, и обещает вернуться, чтобы проверить, подействовало ли оно.
В прихожей он, полагая, что остался наедине со своим школьным товарищем, учиняет вот какую штуку.
– Твоя жена совершенно здорова, любезнейший, – говорит он, – она насмехается над тобой и надо мной.
– Я так и думал…
– Но если она будет продолжать в том же духе, она в самом деле доведет себя до болезни: я слишком хорошо к тебе отношусь, чтобы это позволить, ведь я хочу остаться не только врачом, но и порядочным человеком.
– Моей жене нужен выезд.
Каролина этого Адольфа, как и та, что описана в главе «Соло для катафалка», подслушивала под дверью.
Юному доктору по сей день постоянно приходится отмываться от напраслин, которые эта очаровательная особа распространяет на его счет; чтобы заставить ее замолчать, он вынужден был повиниться в этой ошибке молодости и назвать свою неприятельницу по имени.