– Ох, ты лучше спроси, где меня только не носило! Я ведь и в Тверь с ними ездил!

– С зубами?!

– Николашка, ты вот никак не смиришься, что я человек пьющий. Но мине без этого нельзя по многим причинам, - издалека завел речь Матвей. - И тебе через мою душевную склонность сейчас выйдет большая польза. Вообрази, я с этими зубами вознамерился обойти всех цирюльников…

– Так тебя теперь лишь к Рождеству ждать? - сварливо осведомился Архаров. Цирюльников, ставящих банки и дергающих зубы, на Москве было великое множество.

– Да нет же! Все оказалось куда как проще! Я как рассудил? Я рассудил, что доктора, изготовившего эти зубы, я в Москве все равно не сыщу - таких докторов, может, и в Санкт-Петербурге всего… ну, скажем, один. Но тот покойник, из которого я их выковырял, уж точно зубами маялся. Может, кто из наших зубодеров ему в пасть лазил и это диво видал? Вот я и пошел обходить цирюльников, а они, было бы тебе ведомо, Николаша, в большинстве своем люди уважаемые, пьющие…

Архаров встал, имея прекрасное намерение взять Матвея за шиворот и собственноручно доставить к Шварцу. А там уж немец пусть сам решает - или в холодном чулане запирает пьяницу, или кормит своими знаменитыми селедками!

– Пьющие в меру! - закричал, пятясь, Матвей. - В меру, Николаша! И я с одним выпивал за душевным разговором в меру, с другим, задавая вопросы о зубах, выпивал в меру, с третьим выпивал в меру, с четвертым…

Архаров сел.

– Коли ты их полторы сотни насчитаешь, то я пойду свечку ставить за упокой твоей души. Нельзя столько выпить и не помереть, - сказал он. - Будет, стало, на Рязанском подворье свое привидение. Давно пора.

– Николаша, столько не было! А набрел я на одного человечка, который доподлинно однажды кому-то смастерил костяные зубы. Мне его показали. А я ему эти вот, слоновые, показал. И знаешь ли - он их помнит!

– Как помнит?! - забыв про скорбь и хандру, воскликнул Архаров. - Он их делал? Кому?

– Да нет же, что ты галдишь? Он их видел.

– Где, на ком? То есть, в ком?

– А вот послушай. И, надобно тебе сказать, к пьющим людям следует проявлять уважение. Пьющий человек долго стоять не может, у него ноги от питья делаются неуверенные, и следует ему предложить либо прислониться к стенке, либо…

Архаров, как всегда, неожиданно расхохотался.

– Дай тебе Боже здоровья, Воробьев, вовремя ты приплелся! Садись и дальше сказывай!

Матвей подсел к столу.

– Это, Николаша, мастер на все руки, а зубы рвет - больной и не поморщится. И есть у него некий господин из знатных, которого он часто пользует - и мозоли ему срезал, и кровь пускал, и даже чем-то по мужской части содействовал. А господин в годах, то есть, зубов недохватка. И как-то вызывает он моего новоявленного приятеля к себе, тот - бегом. Примчался, а их в кабинете двое, тот господин да аббат. Аббат почтенный, в шелковой сутане, сразу видать - высокого полета птица. И знатный господин говорит цирюльнику: сейчас мы тебе, братец, диковину покажем, а ты подумай, как бы и мне такую сотворить. Аббат, слова не говоря, отворяет рот и вытягивает слоновые зубы. Гляди, говорит знатный господин, изучи, как они вставляются и на чем держатся. Цирюльник мой и к аббату в рот заглядывал, и зубы ощупал, все понял. Попробую, говорит, и тогда его отпустили.