– Возьмите меня, братцы! - попросил Федька.

– Садись.

– Вот ведь неугомонный… - пожаловался Тимофей, глядя, как Федька уезжает в Замоскворечье. - И куда его несет?

– Точно, что несет, - согласился Демка. - Устин, чего нос повесил?

Бывший дьячок посмотрел на него озадаченно.

– Говоришь, несет его, Демушка? А и точно - подхватило и несет… Как листок ветром…

– Ты о чем это?

Но Устин не ответил.

Очевидно, в этот день на Лубянке каждый задавал себе вопрос: Господи, что это со мной происходит и за что мне это? Вот такой выдался день, посреди многих, когда Архаров попытался заглянуть себе в душу, но правду увидеть не пожелал, а кроткий Устин, можно сказать, на пороге обители и в мечтах о постриге и монашеском подвиге, вдруг осознал свое родстве с буйным и шумным Федькой по одному лишь ощущению: он понял, что Федька помчался навстречу судьбе, а сам он уже сутки шел навстречу судьбе, и пускай шел пешком - все равно несло его, как будто весь он состоял из не имеющей веса души.

А куда? Вот то-то и оно. Устин знал, что их с Федькой подхватило и тащит в одном направлении.

Федька же, проезжая улицами, которые уже сделались хорошо знакомы, маялся оттого, что лошадка нетороплива.

Что-то должно было случиться.

Именно так ощущал этот вечер и Левушка.

Он скрылся от Архарова, с глаз подальше, поехал к родне, однако там произошел некий казус - юная кузина, одиннадцати лет от роду, трогая кружево, выбивавшееся красивыми волнами между бортов кафтана, обнаружила ленту, потянула - и на свет явился медальон с портретом Вареньки Пуховой.

– Ах, кто это? Кто такова? - тут же оживились дамы и девицы, а крошка-кузина, уже одетая на взрослый лад, в платье со шнурованием и кружевами на груди, закричала, зажмурившись от счастья:

– А я знаю, а я знаю! Это твоя невеста!

Левушка отнюдь не собирался вступать в брак, но для чего-то же он надевал на себя каждое утро медальон?

Он замахал руками на родственниц, принялся открещиваться, а душа-то уже ринулась в полет, а воображение развернуло некие сказочные картины, причем вдохновлялось оно тем, что Левушка неоднократно видел на театре, особливо в балетах: спуском крылатых богов на незримых канатах к угнетенным девицам.

И непременно - под музыку!

В таком состоянии души Левушка возвращался в дом к Архарову, беспрестанно улыбаясь.