- Плохо. Из-за войны я теряю покупателей. Вот сейчас нужно заказывать новый товар, а я в растерянности - что брать, сколько брать? - пожаловалась она. - Коли угодно, я закрою лавку, поднимемся наверх, и я сварю кофей.

Тайный смысл приглашения был: внизу останется Катиш и, коли придут покупательницы, примет их со всей любезностью. А если сидеть с Клаварошем в лавке, то покупательницы заглянут и уберутся прочь.

- Нет, благодарю, - отказался Клаварош. Марфа избаловала его крепким и ароматным кофеем, у Терезы так не получалось. К тому же, он разлюбил лестницы - сразу после того, как начал вставать с постели, он по привычке хотел было взбежать по ступеням, но сердце напомнило о себе.

- Могу предложить ликер и бисквиты.

- Тереза, тебе пора собираться в дорогу. Положение таково, что опасность с каждым днем растет, - прямо объявил Клаварош.

Он не собирался пугать Терезу - то есть, прямого намерения вызвать у нее ужас Клаварош не имел. Но он ощущал ее легкое раздражение, вызванное его приходом, он ощущал ее холодность, и обида взяла свое: нельзя же, право, так говорить с человеком, который спас тебя от смерти да и сам недавно чудом уцелел. Клаварошу лишь хотелось разрушить это искусно сотворенное спокойствие. Но подлинного спокойствия в Терезе не было - сразу увидел это по глазам, по стремительному наклону стана вперед, по выпавшей из пальцев иголке.

Тереза понимала, что Клаварош знает больше, чем московские обыватели, больше, чем ловкая Катиш, и не стала задавать глупых вопросов: как, откуда?

- Но что мне делать с лавкой? Кому продать товар? - спросила она так сердито, как ежели бы Клаварош был виновником войны.

Француз задумался.

- Если ты хочешь вернуться домой, в Лион, то положение у тебя скверное - ты сама знаешь, несколько лавок на Ильинке и в Гостином ряду уже закрылось, твой товар никому не нужен. Если же ты, хорошенько подумав, переберешься в Санкт-Петербург и там откроешь свое дело, то я найду возможность отправить и тебя, и твое имущество под охраной.

Клаварош знал, что Архаров, не говоря лишнего слова, поможет в этом деле.

- В Санкт-Петербург?… Нет. Лучше я вернусь домой. У меня отложены деньги, должно хватить на дорогу и на первое время…

- А потом? Давать уроки музыки? Тереза, ты два года не садилась за инструмент. Теперь придется искать, кто бы тебе самой давал уроки музыки.

Она встала, чуть не опрокинув пяльцы, хотела выпалить нечто гневное - и вдруг поняла, что Клаварош ни в чем не виноват, он лишь опять сказал правду. Ту правду, которую знал. И так, как говорил правду в особняке, совершенно не беспокоясь, что она может огорчить и даже оскорбить возвышенную душу музыкантши.