Архаров потрясенно уставился на княгиню - она так просто, шутя, изложила суть события, которое могло перевернуть вверх дном судьбу всего царства. Дочь покойного государя - это же сейчас подарок небес тем смутьянам, которые подбрасывают самозванцевы манифесты…

- Это непременно княжна Долгорукова должна быть! - вмешалась Анна Михайловна.

- Да Бог с тобой, Анюта. Николай Петрович, сколько девице Пуховой лет?

- Девятнадцать или двадцать, - отвечал Архаров.

- А княжне уж под шестьдесят, поди. Неужто она в сорок лет рожать собралась? В такие годы уж хватает ума… - и тут княгиня замолчала, не желая, видимо, смущать дочь-девицу.

- Так то и было бы прелестно! - воскликнула Анна Михайловна, явно за что-то невзлюбившая княжну Долгорукову.

- А как бы про сие в столице разведать? - спросил Архаров.

Княгиня задумалась.

- Есть там старушка одна, при дворе служила и многое знает, коли не померла… Я, коли тебе, сударь, угодно, записочку к ней напишу. Пелагеей Лесиной ее звали. Может, при внуках обретается, может, в богадельне.

- Надобно ей рекомендовать не меня, а Преображенского полка поручика Тучкова, - подсказал Архаров. - Он завтра в ночь в столицу едет…

- И Анюту везет? - догадалась Елизавета Васильевна. - Не опасно ли?

- Доктор Воробьев опасности уже не видит. А лучше бы девице быть у родни, - заметил Архаров. - Потом можно будет похлопотать, чтобы в Воспитательное общество приняли, хотя по годам уж великовата. Однако сирота и дочь армейского майора - государыня непременно покровительство окажет. И прошу о любезности - одолжить вашу берлину, князь сказывал, более покойной берлины он во всю жизнь не имел. Желательно девицу доставить к родне в наилучшем виде.

- Присылайте своего человека с лошадьми, - сказала княгиня. - Весьма рада вам услужить, господин обер-полицмейстер. Уж не знаю, гордость ли у вас столь велика, или иная какая причина, а просите вы о чем-либо так редко, как лишь Касьяновы именины бывают.

- Да, я таков, - согласился Архаров.

Получив письмо к старушке, Архаров поехал на Лубянку, там призвал к себе Харитошку-Ямана.

- Я, ваша милость, сам молодого графа не видал, а дворня сказывала - живет-де не дома, а у приятеля на Сретенке, от нас по соседству, и давненько не объявлялся.

- С родителями, что ли, не поладил?

- Играет, ваша милость. Какие ж родители будут рады?

- С кем ты там толковал?

- Коли помните, ваша милость, когда в Кожевниках французский притон брали, дворню отпустили…