- Стало быть, встать не мог, так хоть уполз?

- С перепугу, сударь, с перепугу. Ясно же, что от нас ему никуда не деться. И говорить он согласен.

- А как ты с ним говорить собираешься, черная душа?

- А мы уж припасли грифельную доску. Ванюша, доску сюда неси. И стул для его милости.

- Мне так удобнее, - сказал Архаров. Он хотел непременно видеть лицо дающего показания безъязыкого немца. Шварц, догадавшись, потребовал еще свечей, установил доску, прислонив ее к стулу, велел положить рядом мокрую тряпицу - стирать написанное, и дал перепуганному немцу в левую руку грифель.

- Ваня, поддержи под локоток его, да бережнее, - велел напоследок Шварц Ване Носатому, и тот, опустившись на колени, выполнил приказание. После чего все поглядели на Архарова.

- Ну что, братец, долго ты колодой с глазами притворялся, пора и честь знать, - сказал обер-полицмейстер. - Начнем с того, как твои товарищи меня зимой пристрелить хотели. Коли ты с ними оказался, стало быть, знаешь поименно. Ну-ка, кто у вас был за старшего?

Рука с грифелем дернулась, провела кривую линию снизу вверх, неловко ее перечеркнула.

- Это ты «како», что ли, изобразить желаешь? - спросил Архаров. - Прозвание тому человеку, стало быть, с буквы «како» начинается?

- Вы, сударь, не с того конца начали, - заметил Шварц. - Коли он, как и я, из лифляндских немцев, то русской грамоте плохо разумеет, для него что «како», что «рцы», что «мыслете» - пустой звук.

- Так ты с ним по-немецки потолкуй, - велел Архаров. - Перечисляй буквы, пусть он знак подаст, когда услышит нужную.

- Ваши милости, гляньте! - гнусаво сказал Ваня.

На грифельной доске уже было изображение - кривой, хуже некуда, кружок, и в нем фигура, несколько похожая на крест.

- Это у него немецкая буква, что ли? - недоверчиво спросил Архаров.

- Нет, сударь, на букву что-то непохоже, - произнес озадаченный Шварц.

- Знак это, - вмешался Ваня, - что на заборах ставят.

- Сотри, - велел ему Архаров. - Послушай, голубчик, нам тут не до шуток. Нам нужно знать прозвание главаря, что велел в меня стрелять. Давай-ка еще раз, буква за буквой, хоть по-немецки, хоть по-русски, мне все едино. Ваня, подсоби…

Лишенный речи немец попытался изобразить лицом некое отрицание, рука же вывела кружок, несколько более ровный, и вписала в него крест.

Архаров и Шварц переглянулись.

- Знак-то знак, - сказал Архаров. - А к чему сие?