Осознав, что Дунька собирается без экипажа добираться до Сретенских ворот, Архаров даже несколько растерялся. Хотя ее правота была ясна - экипаж, встречь коему идут целые обозы, застрянет, не проехав и сотни сажен.

- С тобой пойдут Клаварош и Ушаков, - сказал он. - Покажешь им тот дом, все растолкуешь - где была, куда окна выходили. Потом они тебя на Ильинку отведут. А коли изволишь ко мне в гости… словом, куда тебе будет угодно, туда и сопроводят.

Отправив Дуньку с архаровцами вверх по улице Лубянке, Архаров хотел заняться делами - но дела на ум не шли, а мельтешила в виде привидения, выглядывая из всех углов, Дунькина фигура, и особливо такие знакомые крепкие ножки с высоким подъемом, в беленьких чулочках, ножки, которые помнили, поди, как берется за щиколотку обер-полицмейстерская рука.

Почему-то в мужском костюме она была для него более соблазнительна, чем в синем сарафане с узкими лямками, с которым он так легко управился, когда Дунька прибежала возвращать долг за свое спасение. И даже - чем в богатом платье с большими рюшами, с широкими кружевами, низко открывающем грудь…

Продержался он недолго - схватил треуголку, которую возил за собой всюду, крайне редко надевая, и поспешил следом за Дунькой и архаровцами.

Они не успели далеко уйти - только перешли с Мясницкой на Лубянку, да там и встали, любуясь схваткой между двумя кучерами, непривычными к московским улицам. Те, ругаясь, хлестали друг друга кнутами на потеху прохожим, дававшим самые неожиданные советы.

- Что это ты, сударь? - спросила Дунька.

- С вами пройдусь. Устал с бумагами возиться, - отвечал Архаров.

Клаварош и Сергей Ушаков уступили ему место рядом с дамой, пусть и в маскарадном наряде, сами пошли сзади.

Дуньку это приключение изрядно обрадовало. Бегство из дому тайком от покровителя в мужском наряде и прогулка в нем среди бела дня, да еще в обществе обер-полицмейстера, составили целый праздник. Валяя дурака, Дунька заглядывалась на красивых девок, поворачиваясь на ходу и несколько шагов делая задом наперед, при этом снабжала каждую красавицу такими примечаниями, что Ушаков кис со смеху, а Клаварош хмыкал и крякал.

Очень скоро Архаров понял, что нужно делать что-либо одно - или идти, или беседовать с причудливой быстроногой Дунькой. Он отвык от такой ходьбы. Дунька поняла наконец, что обер-полицмейстер за ней не поспевает, пошла медленнее, но ей это надоело.

- Что ты, сударь, выступаешь, как архиерей? - съязвила она. И возразить было нечего. Сам виноват - от сидения в кабинете, пожалуй, и вовсе разучишься ногами пользоваться.