Потом обер-полицмейстер сам зашел в канцелярию и потребовал, чтобы сыскали именно тот манифест, который случайно выронила княжна.

Жила она неподалеку, в Кривоколенном переулке, в самом конце оного, занимая флигель в доме дяди своего, Якова Петровича Долгорукова, ныне принадлежащем дядиной вдове. Казалось бы, проще всего по Дунькиному рецепту пешком добежать, но Архаров, зная от Шварца, какова спесь сей дамы, велел подавать карету.

- Николаша, мы час ехать будем, - сказал недовольный Левушка. - Как будто у тебя других дел мало, кроме как в экипаже заседать!

- Полагаешь? - Архаров хмыкнул и передал распоряжение для кучера Сеньки - посадить рядом на козлы Никишку, выезжать на Мясницкую и, оказавшись в Кривоколенном остановиться. Оттуда бы пусть Никишка бежал на Лубянку и докладывал, что экипаж подан.

Час не час, но полчаса Сеньке на маневры потребовалось. Архаров с Левушкой, сопровождаемые Степаном Канзафаровым, вышли из полицейской конторы и минут за десять - пешая ходьба по Москве уже не вызывала у Архарова тихого ужаса и даже стала нравиться - дошли до экипажа. После чего уселись и поехали, как достойные господа, - в Кривоколенном карета уже могла продвигаться вперед без помех. Вот только в карете были не одни лишь господа, а еще и полицейский, которому Архаров настрого запретил высовываться в окошко.

Привратник спросил, как доложить. Архаров назвался за себя и за приятеля - московский обер-полицмейстер господин Архаров и гвардии Преображенского полка поручик Тучков. Несколько минут спустя прозвучало привычное - «велено просить».

Архаров и Левушка вошли в гостиную княжны, тесную и довольно темную. Хозяйка сделала несколько шагов навстречу и остановилась - соблюдала некий малопонятный Архарову этикет.

Кабы Архаров не встречал хозяйку дома ранее - то, судя по тому, что говорил о хворобах и отставке княжны Шварц, обер-полицмейстер ожидал бы увидеть дряхлую старуху. И верно - княжна могла бы почесться старухой, было ей за пятьдесят, и она не пыталась как-то приуменьшить свой возраст. О том, что ее ненапудренные волосы уже пробила густая проседь, можно было судить лишь по приподнятой надо лбом широкой пряди - прочее прикрывал большой кружевной чепец. Домашнее платье было темным, ленты на нем - также темными, без атласного блеска.

Но взгляд княжны не больно соответствовал ее желанию показать себя почтенной пожилой девицей. Взгляд из-под темных бровей был острый и недоверчивый. Стан сохранял стройность, движения были еще быстры, даже резковаты.

- Сударыня, ваше сиятельство, Анна Сергеевна, - сказал Архаров, - рекомендовать меня некому, рекомендуюсь сам…