Тут в доме неожиданно закричали. Кто-то там, уже охрипнув, отчаянно звал на помощь. Судя по голосу - довольно молодой кавалер.
Дунька затаилась, ее преследователи - также, поскольку стука шагов она не слышала.
Она попыталась сосчитать - сколько же было выстрелов. Получалось три - а гналось за ней четверо. Ежели у каждого два пистолета - остается пять выстрелов. Вполне хватит, чтобы отправиться на тот свет.
В подошву вдавилось что-то странное - камень не камень, жестко, неудобно. Дунька взглянула и уставилась на свою находку с великим недоумением. Это был молоток, чем гвозди заколачивать, и валялся тут недавно - ни чуточки не заржавел.
Драться, имея в правой руке шпажонку, а в левой - молоток, против противников, вооруженных пистолетами, было бы нелепо. Дунька все же подобрала находку, взвесила ее на ладони - да и запустила в дальние кусты, запустила не так, как девки бросают снежки, а точным движением от бедра. Молоток улетел, с треском и шорохом вошел в куст, раздался четвертый по счету выстрел.
Дунька прокралась вдоль стены странного домишки, выглянула из-за другого угла - и понеслась сломя голову.
- Помогите, помогите! - неслось ей вслед. - Кто-нибудь, ради Бога!
Дунька выбежала на дорогу. Слева был парк, справа - Яуза. Первое, что пришло на ум, - кинуться в кусты, иначе ее будут гнать по прямой и хорошо простреливаемой дороге, пока не всадят выстрел в спину. Но кусты росли сплошной стеной. Дунька все же с разбега ворвалась в заросли - и обнаружила за ними забор.
Оставалось удирать без оглядки и молить Бога, чтобы стрелки, паля на бегу, промахнулись.
У них оставалось самое большее - четыре выстрела.
Дунька понеслась к мосту. Там поблизости стоял военный госпиталь, там то и дело проезжали кареты и подводы. Мост был далековато, ну да как же быть?
- Господи Иисусе!… - прошептала Дунька и припустила еще быстрее.
Раздался пятый выстрел.
Вдали обозначилось какое-то движение - вроде бы карета, сопровождаемая всадниками, ехала Дуньке навстречу. И чем ближе она была - тем отчетливее были фигуры всадников на разномастных лошадях, да и цвет кареты вроде бы определился - черная…
Черная!
Вся Москва, поди, знала эти кареты с зарешеченными окошками.
- Архаровцы! Ко мне! Ко мне, архаровцы!… - закричала Дунька.
Грянул шестой выстрел…