- Прелестно, - произнес Архаров и вспомнил древнюю загадку про волка, козу и капусту. Теперь следовало так исхитриться, чтобы князь не имел возможности побеседовать со своими сообщниками.

Обер-полицмейстер едва ли не на пальцах принялся считать количество тех, кто нуждался в экипажах, включая раненого в ногу Ушакова и Захара Иванова, который прискакал сюда верхом, но после неудачного падения с театральной лестницы в седло садиться отказывался. У него уж образовалось было какое-то окончательное число, и вдруг он вспомнил, что не посчитал самого главного участника событий - самого себя…

Архаров расхохотался.

- Недоросля! Вернуть! - сквозь смех приказал он.

И то - нелепо, чтобы Вельяминов добирался домой один в роскошном экипаже, а обер-полицмейстер - в компании Шварцевых кнутобойцев. Опять же, Дунька, которую неплохо бы сдать с рук на руки ее покровителю. Ибо служба отечеству может ей выйти боком - не найдя ее дома и допросив прислугу, господин Захаров может и лишить девку своей благосклонности.

Театральный разъезд знатных особ походил на повальное бегство - никто не ждал на крыльце, пока выкрикнут его карету, пока она подъедет по плавной и широкой дуге, дамы и господа сами побежали в аллею рассаживаться и подняли там немалый шум - экипажи при выезде мешали друг другу, пугались кони, ругались и едва ли не бились на кнутах кучера. Архаров глядел вслед быстроногому Никишке, побежавшему звать недоросля, и вдруг понял, что никуда отсюда не поедет - хоть за ним пришли ту карету, в коей государыню везли на коронацию.

Он перестал слышать гомон, перестал слышать и голоса архаровцев. Он просто стоял - сам с собой, вне суеты, как иногда стоит победитель, даже не пытаясь осознать свои труды, а просто дыша и глядя вперед бессмысленно.

Правая рука сжалась в кулак - ей недоставало эфеса офицерской шпаги. Глаза прищурились - день, уже катившийся к вечеру, был избыточно ярок.

И если бы кто сказал Архарову, что он-де перенесся в минувшее, в ночь, в ховринский особняк, где в трех шагах от мародеров, ведомых к расстрелу, клавикорды вызванивают Моцарта, он бы даже не понял, к чему это, для чего слова.

Он стоял, не ощущая решительно ничего, и только закаменел правый кулак, только глаза, избегая света, прищурились, а голова клонилась все ниже и ниже. А как еще прикажете стоять победителю? Именно так - потому что впереди прорва малоприятных, но неотложных дел.

* * *

У дома Волконского, как всегда, народу была труба нетолченая, и Архаров даже порадовался, что велел привести для себя с Пречистенки Фетиду, а для Левушки - Агата. Они без затруднений подъехали к крыльцу.