Феклушка вздохнула - хороша порядочная вещица.

– И сидит ведь, и сидит там, и кофей почем зря переводит, а потом отправится по всей Москве хвостом мести… - уныло сказал привратник. - А из-за нее Федота чуть не насмерть запороли… и все одно до правды не докопались…

– А как это у нее вышло, что Федот виноват?

– А черт ее знает, я ведь не видел, я тут по все дни… А Федот - тот рассказывал: сидит-де, на грязь эту размазанную глядит и толкует: вот-де тень как от строения, она к потере, и потеря в прошлом, а сейчас у нас справа петух с хвостом - вред, стало быть, был от мужского пола, а вокруг него все черточки, черточки - это, выходит, он, петух-то, вашими недругами окружен, за ним - ваших недругов превеликое множество…

– Так и толковала? - уточнила Феклушка, стараясь одновременно запомнить эти тонкости.

– Так она, проклятая, еще и лису в чашке углядела, а Федотово прозвание - Лисицын!

– Ахти мне! А кроме нее, хоть кто-то там видел ту лису?

– Говорю ж тебе - не было меня там! А знаю только, что тут же господа на Федота накинулись. А ему куда деваться? Был бы вольный… а он-то крепостной… Ну и выпороли, да так отделали - сами, поди, уже не рады…

– А скажи, дяденька, до того Софья Сергеевна у вас бывала? - полюбопытствовала Феклушка.

– Как не бывать! Я ж тебе толкую - чуть что, за ней на Ильинку посылают.

– И давно она у вас объявилась?

– Давно ли? Сразу после Троицы. А на что тебе?

– А на то, что никакая она не Софья Сергеевна! - выпалила Феклушка. - Ты, дядя, сговорись с домашними, и пусть иным разом кто-нибудь за ней тихонько пойдет!

Ей была уже в общих чертах ясна вся эта история.

Марфа имела в Зарядье такую репутацию, что надо б хуже, да не бывает. О том, что она втихомолку скупает краденое, а полиция смотрит на это сквозь пальцы, знали все, да молчали. Кому ж охота разом ссориться и с ворами, и с полицией? О том, что дает деньги под злодейский процент, тоже все знали - да как жрать нечего, поневоле к той же Марфе с последним перстеньком побежишь.

– А ты кто такова, коли такое про нее знаешь? - с неожиданной радостью спросил привратник.

Феклушка воспарила духом.

Ей всегда очень хотелось вызывать у людей восхищение. До сих пор это плохо удавалось. Но сейчас она глядела в лицо пожилого привратника - и видела на нем подлинную радость и даже преклонение.

– Кто я такова - это потом явится! Когда пропажа сыщется! - с превеликой гордостью объявила она. - А сыщется, помяни мое слово! И у твоего Федота господа еще прощения попросят!

План, созревший в Феклушкиной голове, был восхитительно прост: проследить за зловредной Марфой, куда она далее направит свои лживые и преступные стопы, а потом рассказать все Яшке. И коли выяснится, что Марфа трудится наводчицей, вызнавая, где что плохо лежит, а потом виноватя в краже совершенно посторонних людей, то пусть Яшка сам явится с этой милой новостью к господину Архарову! И помянет уж кстати, кто помогал в розыске. Из этого воспоследуют две пользы.