– Что б тебе самому с тем гостинцем к ней не съездить?

Архаров подумал - и высказался прямо.

– Отродясь девок на содержание не брал - черт его знает, как это оно делается.

– Ишь ты, каков! Ну, делается-то просто, без затей. Скажи, что дом ей наймешь, скажи, сколько в месяц на булавки дашь… да попроще говори-то! Дунька тебя и без кумплиманов поймет! Она, я чаю, о том лишь и мечтает. Езжай, батюшка, сам! Нешто она графиня какая, чтобы к ней хитрых баб подсылать? Вот уж тут тебе сводня вовсе не надобна!

Архаров подумал и решил - Марфа права, он и сам с этом делом справится.

– Спасибо за угощенье, Марфа Ивановна, поеду я. А ты сиди тихо, как мышка, чтоб я твоих старых грехов не вспомнил.

– Да я новые наживу, - беззаботно отвечала Марфа. Затем взяла из ряда разномастных флаконов, стоявших на подоконнике, один побольше.

– Возьми, сударь, не все же на французские водицы деньги переводить. У меня не хуже.

Архаров поднес к носу, понюхал - пахло приятно.

– От скуки затеяла? - догадался он.

– От нее, матушки…

Отдернув занавеску, Марфа показала две немалые бутыли прозрачного стекла с мутноватой жидкостью.

Кто-то из приятельниц научил ее мастерить пахучее снадобье. Архаров проявил любопытство и услышал способ: уложить цветы в простой глиняный горшок, пересыпая их обыкновенной солью, закупорить и снести тот горшок на сорок дней в погреб; затем вывалить содержимое в сито, дать образовавшейся жидкости стечь и выставить ее в бутылке на солнышко, чтобы за месяц отстоялась и очистилась.

– Шла бы ты замуж за Клавароша.

– Не зовет.

– А коли позвал бы?

– Полагаешь, замужем мне веселее будет? - Марфа вздохнула. - Сударь мой, Николай Петрович, да у меня уж внуков четверо. Еще годочка два погуляю - и поеду к дочке внуков нянчить.

Архаров ужаснулся при мысли, чего может натворить Марфа за эти два годочка, когда ей надоест возиться с домашней парфюмерией.

Но уже потом, сидя в карете, он подумал: еще страшнее будет, когда эта проказница откажется от всего своего опасного баловства и засядет дома с внучатами добродетельной бабкой. И сказал себе, что этого допускать никак нельзя. Вон Марфа не раз говорила, что они с государыней ровесницы, а государыня еще в такой поре и в таком бойком настроении, что не одного фаворита введет в телесное изнеможение.

От Марфы он поехал к Суворовым. Настало уж время наносить Александру Васильевичу положенный визит.