Обер-полицмейстер поздравил счастливых родителей с рождением и с крестинами дочки Наташеньки, выразил соболезнование касательно смерти старика Суворова. Александр Васильевич был порядком удручен и как раз придумывал, каким бы памятником украсить могилу. Ему пришло на ум, что слов не надобно, а довольно суворовского герба - герб же был самые боевой: щит разделен в длину надвое, в белом поле - нагрудные латы, в красном поле - шпага и стрела крест-накрест, корона - дворянская, а над ней - обращенная направо рука с плечом в латах, замахнувшаяся саблей. Архаров согласился - и без слов понятно, что под таковым гербом может почивать только Суворов.

Он сказал кумплиман Варюте, уже почти оправившейся после родов, и в том кумплимане почти не было лести - она действительно похорошела. Возможно, и Дунька, родив, станет чуть иной - любопытно бы наблюдать эти перемены в Дуньке…

Наконец он собрался с духом и поехал к ней объясняться.

Карета катила по Ильинке, мимо нарядной публики и модных лавок, и Архаров, глядя в окошко, усмехался - надо же, как ожил этот мир с приездом государыни. Еще ему было весело оттого, что он представлял себе заранее Дунькину радость. Быть на содержании у богатого, знатного, чиновного человека, не старца, а в самом соку - разве не такова мечта всех этих легкомысленных девок, которые на женихов из своего сословия по молодости и глупости смотрят свысока.

– А у меня радость! Меня на содержание взяли! - воскликнула в давнем воспоминании юная и счастливая Дунька. Уцелела после чумного барака, из комнатушки в доме госпожи Тарантеевой перепорхнула в хоромы - со своей гостиной, со своей дворней! Недоставало лишь того, что дал ей той забавной ночью молодой московский обер-полицмейстер… и ведь щедро дал, от души, грех жаловаться…

Опять же, и Дунька умеет ему угодить. И не девочка - двадцать второй год пошел, по возрасту вполне ему соответствует. Весьма, весьма разумное будет сожительство…

А вздумает Дунька дитя родить - и дитя без заботы не останется. Открыто такого отпрыска признать обер-полицмейстеру не к лицу, но коли родится паренек - получит нужное воспитание, будет определен в службу, коли девочка - найдется из чего справить ей приданое.

И вновь явился внутреннему взору образ - толстенькое дитя бегает по заднему двору особняка на Пречистенке, и вся дворня норовит его приласкать и обиходить. Не пропадет дитя! Вечером, возвращаясь со службы, можно будет зайти в детскую, расспросить няньку, положить поверх одеяльца лакомство - конфект в цветной бумажке, пряник или просто апельсин… ибо не скоро настанет день, когда с младенцем можно будет потолковать о его шалостях и проказах, об уроках и обновках…