–.. Если пойду и долиною смертной тени… Не убоюся зла… Ибо Ты со мной

Примерно через четверть часа Невельской понял, что они пришли. Повсюду слышались голоса, трещали костры, звучал смех и какие-то жалобные вопли. Скоро его втолкнули в низенькую дверцу и усадили спиной к чему-то мягкому. Затем сорвали с головы мешок.

Прямо напротив него на земляном полу круглого гиляцкого жилища сидел, подогнув под себя ноги, плотный человек лет пятидесяти. Голова его была обрита, щеки и лоб изуродованы бугристыми шрамами. Небольшие глаза внимательно рассматривали пленника, словно оценивая: стоило его сюда приводить или нет. Хозяин жилища неторопливо вытирал о рукав своего гиляцкого наряда большой окровавленный нож.

— Где мои люди? — спросил Невельской, глядя на нож.

Человек со шрамами кивнул беглым, чтоб они вышли, и только после этого ответил:

— Живы, барин. Об том не тревожься. Это я соболька разделал. Сам люблю с них шкурку снимать. Важный зверь. Кабы не он, давно бы мы тут все загнулись. А так ничего — живем помаленьку. — Он засмеялся, обнажив большие и крепкие, как у медведя, зубы. — Знаешь, кто я?

Невельской кивнул:

— Полагаю, беглый каторжник по прозванию Гурьев.

Его собеседник даже рассмеялся от удовольствия.

— Вон как! Уж и петербургские господа обо мне слыхали.

— Где мои люди? — твердо повторил командир «Байкала». — Их обещали отпустить, если я сдамся.

— А ты мне не указывай, — перестал улыбаться Гурьев. — Ты мое забрал, я — твое. Все по-честному.

— Девушку не отдам. Зверства над невинными людьми творить не позволю.

Слова Невельского прозвучали с таким вызовом и так категорично, что Гурьев от удивления привстал с места.

В тесном жилище было темно, и чтобы получше разглядеть лицо своего пленника, предводитель каторжников взял с пола небольшую плошку с горящим в ней масляным фитилем и поднес ее поближе.

— Ты, барин, смерти, что ли, не боишься? Так напрасно. Уж на пороге она.

Невельской молча смотрел на Гурьева, на его шрамы, оставленные, очевидно, ножом, которым срезали с лица позорные клейма.

— И вправду не боишься… — Каторжник вздохнул, возвращаясь на свое место. — Это хорошо. Потому что жить тебе до конца этого разговора.

Командир «Байкала» закрыл глаза.

— Даже не спросишь почему? — В голосе Гурьева послышалось удивление. — Нелюбопытный ты.